Драконий союз, или Академия льда и пламени

Он говорил так всякий раз, когда я задавала этот вопрос. Он единственный из всей нашей водной общины, кто интересовался газетами. Но в этот раз… Сегодня его голос дрогнул. Я уловила на его лице странную эмоцию, заставившую перехватить газету, лежащую перед ним на столе. Еще больше я удивилась тому, что Вуд не стал противиться.

В воздухе витал горький привкус отчаяния.

Я развернула газету и уже по серо-розовой бумаге поняла, что это «Норманхемское время». Я эту газету даже в худшие свои дни не читала, слишком желтушный слог, слишком свободолюбивая для меня из прошлой жизни позиция редакции.

Замерла, не в силах осознать только что прочитанные буквы:

«Академия шести стихий открывает седьмой факультет — факультет водной стихии!»

Ноги подкосились, я буквально мешком рухнула на выдвинутый стул. Глаза сами собой забродили по тексту:

«События минувшего года заставляли готовиться к самому худшему: инициация водного и огненного дракона, падение цен на склянки со стихиями, новый правитель. Многие из нас после таких новостей побежали закупаться зерном и банными принадлежностями. Как оказалось, зря…

Совет лояльных лордов, основанный лордом Фарлоу и четой Коулз, которые наконец нашли общий язык, доказал свою полезность и жизнеспособность. На вступительные экзамены по водной стихии уже записалось более двадцати магов.

Но нашу редакцию волнуют не только акции протеста, устраиваемые менее прогрессивными людьми, сколько вопрос — а кто будет преподавать?»

Я выдохнула.

Смена правителя?

Перемирие отца с четой Коулз?

От новостей пухла голова. Пожалуй, я совершила огромную ошибку, когда решила не уделять внимания газетам с родины.

— Ты будешь возвращаться? — сдержанно поинтересовался Вуд, проходясь пятерней по отросшей щетине.

— А ты? — осторожно уточнила я.

Еще год назад, когда только пересекли границы Киножа, мы сразу условились, что между нами не будет никаких отношений. Будь я хоть трижды единственной «самкой дракона», плодить детей ради того, чтобы плодить детей, я отказалась наотрез. Особенно с нелюбимым человеком.

Вуд злился, но только первый месяц. Пытался продавить меня чувством вины. Мол, он пожертвовал слишком многим для того, чтобы меня вытащить.

Я же неустанно повторяла, что именно в тот момент я его ни о чем не просила. Сдался он довольно быстро, когда выяснилось, что перспективных магичек стихии воды в Киноже сразу четверо. С ними он и работал, в попытках пробудить их дракониц.

Со мной же он сошелся на перемирии, плавно перетекшем в крепкое приятельство.

— Не знаю. Надо подумать… — ответил он, вставая из-за стола.

Я осталась наедине со своими мыслями и газетой. Чертовски хотелось обернуться в дракона водной стихии прямо сейчас, отправиться в… Я сглотнула. После всех неприятностей, что я всем принесла, стоит ли возвращаться?

Я скучала, очень скучала. По Валери и Кэсси. Даже по отцу. По… Рэймонду. Мне было страшно признаваться даже самой себе, что за год те чувства, что я испытывала к Коулзу, стали лишь крепче. Он обещал, что найдет меня, и в глубине души я надеялась на то, что так и произойдет. Хотя разумом понимала, что это невозможно.

Сердце болезненно заныло, драконица тоскливо ему вторила.

Я резко встала со стула, намереваясь выбраться на улицу, пока не стало слишком жарко. Пустыня с засохшим устьем реки… Может, если удастся пробудить источник, я приму решение?

Я натянула белую шелковую накидку, доходящую до колен и полностью покрывающую голову, надела медальон, выданный киножским правителем и вышла в сухую жару улицы.

Передо мной почтительно расступались, медальон с изображенным оком свидетельствовал об особом статусе перед короной. Полностью погрузившись в свои мысли, я наискосок миновала рыночную площадь. Народу была тьма. Краем уха я услышала:

— Ой, я вас умоляю! За такую цену у вас даже моя дражайшая матушка покупать не станет, — слишком знакомый женский голос, чтобы равнодушно пройти мимо.

Я остановилась как вкопанная. Резко развернулась. Ни одной рыжей шевелюры — я вообще, кроме местных барышень, укутанных с пяток до макушки, никого не увидела. Видимо, поймала местный глюк — это одно из порождений древнего проклятия, свалившегося на киножцев.

Мотнув головой, обратилась к внутренней стихии. Волосы тут же набухли влагой, отрезвляя ум. Не вслушиваясь, продолжила путь.

От песчаного рва как раз отходила одна из водниц.