Драконов бастард

Недовольно заурчал живой плащ, и в сумке завозился каучуковый мяч с кошачьими ушами. Они напоминали, что Тобиус никогда не был один, а ведь где-то рядом был еще и Керубалес, запертый в своих измерениях как в клетке и не имеющий возможности выбраться без воли на то волшебника. Подумав об этом, Тобиус устыдился. А еще он подумал, что в главной башне не двое живых магов. Больше, намного больше. Ведь если спуститься в самый низ, под землю, можно оказаться в тюремном блоке, где содержатся волшебники, которые по тем или иным причинам утратили право свободно практиковать Искусство и саму свободу тоже.

Точных планов он не строил и что предстоит сделать или куда именно забраться, тоже не знал. По сути, он даже не мог точно понять, куда намеревается идти, — ведь никогда прежде волшебник не спускался в тюремные подземелья. Простых учеников и простых магов туда не допускали ни под каким предлогом, да и желающих особо не было, ведь там… там был страх.

Лишь один волшебник мог свободно спускаться к камерам и свободно подниматься обратно — Ольгефорт Неусыпный, древний архимаг, поставленный следить за тюрьмой и ее заключенными еще при предыдущих управителях. Все остальные попадавшие вниз волшебники обычно оставались там до конца своих дней. А некоторые страшилки, столь любимые младшими воспитанниками Академии, утверждали, что еще дольше. Несколько лет назад произошел инцидент — тогда самая темная легенда этих страшилок едва-едва не вырвалась на свободу: Джакеримо Шут, Кровавый Скоморох, маг-чудовище, одержимый Шепчущим. Тогда всей Академии пришлось напрячься и рвать жилы, чтобы удержать его в заточении и одолеть ту каверзу, которую он использовал как маневр отвлечения. Усмиряли Джакеримо управители Академии почти в полном составе, пока кампус окружали отряды Церковного Караула.

В самом отдаленном коридоре первого этажа, там, куда некому и незачем было соваться, имелась высокая бронзовая дверь. И хотя имела та дверь толщину преизрядную, прочность ее обусловливалась не толщиной, а великолепно вплетенными чарами. Целая армия могла бы брать ту дверь приступом и потерпеть под ней поражение без помощи очень сильных и знающих волшебников. Преодолеть ее своими силами Тобиус не смог бы никак, так что сама удача улыбнулась магу, оставив дверь приоткрытой. Когда он приблизился, над створкой раскрылся большой магический глаз, чей зрачок пристально следил за Тобиусом, пока тот не прошел под ним.

Волшебник спускался вниз, и лестничные пролеты казались бесконечными, будто под главной башней росла другая, не менее высокая, то бишь глубокая. Он спустился в Покои Страха. Подземный лабиринт, в котором мог сгинуть любой несчастный, посмевший сунуться внутрь без приглашения. Тобиус ковылял по величественным и мрачным залам, затравленно озираясь и вздрагивая каждый раз, когда из стелющегося по полу тумана выплывала очередная мертвая туша. Покои Страха изобиловали древними ловушками и стражей, ужасной, голодной, бродящей в темноте и бросающейся на любой шорох, на любой проблеск света. Духи, демоны и хищники, монстры, рукотворные химеры, слепые от рождения, которыми наводнили подземелье маги, сторожили подходы к тюремному блоку.

Следы боя виднелись повсюду, кто-то сносил стены лабиринта, кроша тысячелетний камень в пыль, разрывая чары, делавшие этот камень нерушимым, словно паутину. Мертвые чудовища валялись тут и там, испепеленные, промороженные, растерзанные, растворенные в кислоте, твари столь жуткие и редкие, что Тобиус не видел их ни в одном атласе. Все они окончили свое несчастное существование, стремясь сдержать кого-то… кто рвался внутрь. Серый магистр сто раз погиб бы, спустись он в Покои Страха один и прежде, когда они все еще стояли, но теперь он шел по следам разрушений, и никто не мог его остановить.

Он вышел к противоположному концу лабиринта без малого через час после того, как вошел в него. Сколько же пришлось бы плутать во тьме, кабы не прямой путь? Из такой тюрьмы не сбежал бы ни один узник. Разве что Шут…

Тобиус прошел в длинный коридор со множеством смятых дверей, в противоположном конце которого находились комнаты, отведенные смотрителю. От скудной обстановки практически ничего не осталось, всюду виднелись следы магического боя, а останки Ольгефорта Неусыпного оказались вплавлены в одну из стен. Его ноги валялись неподалеку, а из каменной поверхности торчала часть груди вместе с головой и левое предплечье.

— Господь-Кузнец…

Тобиус повидал немало такого, что не покинет его память, сколько бы раз он ни закрывал глаза, и волшебник, убитый столь зверским образом, определенно станет еще одним воспоминанием-шрамом на израненном теле памяти. Напомнив себе, что должен идти, магистр устремился дальше, туда, к дальней двери, над которой пылал еще один большой магический глаз. Возможно, она вела из покоев надзирателя к камерам. Точно этого знать он не мог, но должен был проверить. В конце концов, на самом верху башни сидел тот, кто обещал ему смерть, и, убегая от него, логично было двигаться так глубоко под землю, как только возможно.