Драконово семя

С «Командой Ратленд-роуд» Майк поднялся на новый уровень знакомства с криминальной средой. Это были в основном латиносы из района Краун-Хайте; Барким знал старшую группу «Кэтс», Майк же тусовался с младшей. Ребята шли в школу, завтракали там, затем садились на автобус или в метро и во время школьных занятий совершали дерзкие набеги на квартиры. Майк почувствовал, что стал частью некоего общего дела. В «Команде» никого не держали за шестерок, все на равных участвовали в грабежах и дележе добычи.

Он был просто ребенком, искавшим любовь и признание, – ну что ж, Майк нашел их на улице. Там же он получил и свое единственное образование, а уличные гопники стали его учителями.

Мать и сестра видели, что он теперь прилично одет, Майк приносил им вдоволь еды – пиццу, бургеры, бигмаки. Мать понимала: сын крадет, чтобы добыть денег, понимала, что это не доведет до добра, но к тому времени было уже слишком поздно – улица полностью овладела им. Мать считала, что сын стал преступником и теперь он лучше умрет, чем вернется в прежнее дерьмо. Майк крал любые вещи у любых людей без разбора, для него не существовало границ дозволенного.

Ему всегда хотелось быть в центре внимания, он мечтал стать парнем, который запросто может сказать что-то вроде: «Я здесь самый крутой», «У меня лучшие голуби». Взрослые еще говорили: «У меня лучшие чиксы». Майк стремился быть настоящим уличным парнем, острым на язык и не лезущим за словом в карман, но на самом деле оставался слишком застенчивым и неловким. И когда он пытался говорить с кем-то в такой, как ему казалось, непринужденной манере, любой мог сказать: «Заткнись, на хрен, чертов ниггер!» – а потом настучать по голове.

Однажды мать увидела, как незнакомые парни залезли в голубятню ее сына, и сообщила Майку об этом. Тот выскочил на улицу и столкнулся с грабителями. Заметив его, они перестали таскать птиц, но некто Гэри продолжал держать одного из голубей под полами пальто. Вокруг собралась большая толпа. Майк потребовал:

– Отдай мою птицу.

Гэри вытащил голубя из-под пальто.

– Тебе нужна птица? Нужна эта сраная птица? – спросил он, скрутил голубю шею, оторвал голову и швырнул в Майка, забрызгав кровью его лицо и рубашку.

– Побей его, Майк! – крикнул кто-то из его друзей. – Не бойся, просто побей его!

Раньше он не решался драться. Но тут ему вспомнился один парень постарше – его звали Уайз, тот был боксером в Спортивной лиге полиции, курил травку с друзьями Майка и, когда ловил кайф, любил показывать бой с тенью.

Майк понял, что сможет повторить его движения, и неожиданно закричал: «А пошел ты!..» Он рассвирепел и, не осознавая, что делает, несколько раз изо всех сил ударил противника. Один из ударов дошел до цели, Гэри упал – его друзья были в шоке. Потом Майк принялся подскакивать, имитируя бой с тенью из репертуара Уайза. Несмотря на эти его весьма комичные маневры, весь квартал вопил и аплодировал победителю, это был момент триумфа простого мальчишки из Браунсвилля. Сердце Майка бешено колотилось – никто не подозревал (да и он сам тоже), что под личиной его обычной застенчивости всегда скрывался взрывной темперамент и веселый нрав.

После этой первой его победы парни стали наперебой приводить корешей, бойцов из других районов, – специально, чтобы подраться с Майком, и ставили деньги на победителя. Майк выигрывал довольно часто, у него появился теперь новый источник дохода. Но даже если проигрывал, те парни, что били его, с удивлением говорили: «Блин! И тебе только одиннадцать?»

В конце концов Майк добился широкой известности в Бруклине. У него появилась репутация чувака, готового подраться с взрослым, с любым – с кем угодно. Уличные бойцы не придерживались правил маркиза Куинсберри[91]. Если ты надрал кому-то задницу, это еще не означало завершения поединка – проигравший порой возвращался с группой друзей, вооруженных битами.

Сочувствие? Майк не испытывал особенных чувств, если хватал чью-то цепочку и тащил ее вниз по лестнице, даже если при этом башка владельца цепочки подскакивала по ступенькам: бум, бум, бум! Его это волновало?! Нет, он знать ничего не знал, ему просто нужна была цепочка. А почему он должен думать о сочувствии, о сострадании? Никто и никогда не испытывал к нему этого самого сочувствия или сострадания. Сам же Майк переживал, только если при ограблении ранили из пушки или резали ножом кого-нибудь из его друзей. Вот тогда ему действительно было горько.

После того как Майк впервые ввязался в уличную драку, он внезапно осознал, насколько приятно купаться в лучах славы.

В то время мать уже поставила на нем крест. Ее хорошо знали в районе. Когда это требовалось, она умела быть красноречивой, почти светской. Другие ее дети неплохо учились и ладили со сверстниками, но потом появился Майк, единственный, кто никак не мог научиться читать и писать.

– Почему ты не можешь понять этого? – спрашивала она сына. – Что с тобой не так?

Временами она думала, что Майк умственно отсталый.