Драконовы печати

А потом, когда засыпала в его объятиях, думала о том, что мне действительно нравится все, что он делает. Что говорит, как реагирует, как не поддается на провокации, как быстро заставляет стонать или отчаянно желать его поцелуя, как задает иногда совсем странные вопросы и даже как злится. Мне одинаково нравилась и его колкость, и нежность, и недоговоренность некоторых мыслей, и излишняя откровенность в других вопросах. Шах-Ра не может не нравиться — он рожден именно таким. И потому симпатия к нему совершенно естественна, особенно при таких отношениях. Но моя симпатия стала другой. Теперь мне стало больно представить, что когда-нибудь он заявит о том, что новая игрушка ему приелась. Нет, даже сосредоточившись, я не смогла подобного вообразить — дело в моей магии или чем-то другом, но росла уверенность, что Шах-Ра от меня не откажется. Но он может жениться или обзавестись другими наложницами — мужчина не может всю жизнь любить одну женщину, я по собственному отцу и множеству других примеров об этом знала. Впитала с самого детства, как безусловную истину. И сейчас это казалось неправильным. Теперь я захотела стать единственной для него, как он стал единственным для меня. Быть может, я ничего не понимаю в любви, но страсти он меня успел научить. И она не может быть такой сильной, если душа не тянется к тому, чтобы переплестись с его окончательно. У такой страсти обязательно есть причина, которая больше, чем красота его тела или уверенность движений.

Глава 27 МОМЕНТ ИСТИНЫ

Утром я слышала, когда Шах-Ра уходил. Только в тот момент вспомнила о просьбе Ориллы. Жаль, что он не позвал меня составить ему компанию. А может, хотел, чтобы я спросила об этом сама? Но ни того, ни другого не произошло, потому мне пришлось остаться в одиночестве. И сразу захотелось покинуть комнату — здесь я чувствовала себя в безопасности, только когда Шах-Ра был рядом.

Оделась теплее и поднялась на крышу. Рассвет еще цеплялся за макушки высоких скал, но уже было светло. Здесь ночи длиннее, чем в Курайи. Но, по всей видимости, я начала привыкать к извечной прохладе — я уже не дрожала постоянно. Немного посидела на краю, наслаждаясь красотами только просыпающегося Тоара, а потом решила поупражняться: мои успехи радовали меня саму больше, чем Драконов. А еще любые достижения делали меня сильнее во всем остальном.

Когда позади хлопнула дверь, я резко обернулась. Конечно, я не собиралась идти на завтрак — сидеть за столом вдвоем с Ориллой было выше моих сил. Но не предполагала, что она явится сюда собственной персоной. Возможно, нам давно нужно просто поговорить? Однако за ее спиной показалась еще одна фигура — Хона, начальника замковой охраны и сильного мага. Его присутствие обескуражило еще сильнее.

— Доброе утро, государыня, — несмотря на смутный страх, я все же попыталась быть вежливой. — Как вы себя сегодня чувствуете?

Орилла не улыбалась, а лицо ее выглядело каким-то безжизненным, каменным.

— Итак, Кая из Курайи, ты, я смотрю, неплохо здесь прижилась.

— Все благодаря вашей милости, государыня.

Я спонтанно отступила на шаг, прекрасно выловив в ее тоне отголоски едва сдерживаемого гнева. Да она едва сдерживается, чтобы не скривить губы в злой усмешке.

— Моей милости, — она отозвалась эхом. — Это именно моя милость сделала из безродной девки причину, по которой отказывают матери будущего Дракона?

На это мне ответить было нечего. Комментарии к ее эпитету были излишни — Орилла перестала сдерживаться окончательно. Ей было ненавистно все во мне — мои волосы, мои реверансы, мои тренировки с ее мужем, счастливый смех Шах-Ра и, как следствие, само мое существование. Но я не боялась — знала, что смогу использовать магию и исчезнуть отсюда в любой момент. Я все еще надеялась придумать и сказать нечто такое, после чего ярость Ориллы снова станет сдержанной:

— Государыня, вам не стоит беспокоиться на этот счет. Ваше здоровье и прекрасное настроение — все, что нужно правителям…

Она перебила резко:

— Хватит. Хон, сделай то, о чем говорил.

— Как прикажете, государыня.

Он шагнул в сторону и вскинул обе руки вверх, а потом резко опустил их, что-то шепнув.

И я тотчас ощутила тяжесть. Попыталась собрать магию, но не почувствовала никакой реакции — он каким-то образом усыпил ее. Хуже всего было то, что меня не слушались даже руки и ноги. Я начала паниковать:

— Что вы делаете? — от Ориллы ответа не дождалась, потому обратилась к магу громче: — Что вы делаете, уважаемый Хон?

Но они оба молчали. На их лицах не отразилось ни радости, ни ликования, только какая-то твердая решимость. Страх затопил все нутро, потому я попыталась снова:

— Государыня! Вы пугаете меня. Скажите, чем я вас обидела, и я сделаю все возможное, чтобы исправить оплошность!

И без ответа было известно, чем я ее обидела. Просто от ужаса я готова была говорить о чем угодно, лишь бы она не отдала еще один приказ — ведь не просто так сюда явилась. Тем не менее она сухо ответила:

— Ты просто тренировалась на крыше, Кая, как часто это делала раньше. Не рассчитала силы и упала вниз.