Драконы Акселя

Когда Ленард вышел из пещеры, по ту сторону, над морем уже вставало солнце. В небольшой бухте, отгороженной от остальной суши грядой отвесных серых скал, уже толпилось множество людей. Все они по очереди на трёх небольших шлюпках перебирались на корабль, который стройной тенью покачивался на волнах метрах в двухстах от берега. Люди были по-разному одеты, говорили на разных языках, смеялись, плакали. Ленард сразу понял, что именно ему это напоминает. Это было так похоже на главный рынок Фурина: многонациональный, пёстрый, переполненный эмоциями, историями, людьми… он невольно улыбнулся, и вдруг ему показалось, что он увидел её. В груди у него что-то защемило, а сердце его стало биться чаще. Он начал пристально всматриваться туда, где ему почудилось… да… недалеко в толпе, спиной к нему стояла женщина с волосами чёрными, как драконье стекло. Она как будто тоже искала кого-то в толпе. У Ленарда перехватило дыхание. Где-то в груди лопнул старый сосуд с прогорклым маслом сожалений о сделанном и несделанном, который он хранил там долгие годы. всё то, что он старательно там собирал: горечь бесконечных мыслей, невысказанные слова и невыраженная любовь растеклись внутри него горячими струями, обжигая душу. Сердце уже бешено колотилось. Расталкивая людей, он начал пробираться в её сторону.

– Свиний дьявол, – прошептал он сам себе, – я же король… и я уже стар, а веду себя как юноша! И сердце прыгает как детский мячик! – и он как раньше громко расхохотался своим словам. Услышав его смех, женщина с волосами чёрного драконьего стекла быстро обернулась… это была Мадина.

И она улыбнулась. А Ленарду показалось, что она совсем не изменилась, хотя, наверное, это было не так, ведь прошло уже лет двадцать. Он пробирался через пёструю многоязыкую толпу, глядя в её глаза и не видел ничего вокруг. Прошла секунда, а может час до того момента, когда он подошёл к ней вплотную и она прикоснулась своими белыми пальцами к его руке.

– Здравствуй, – прошептала она. Ленард тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась, он боялся что голос подведёт его.

– Здравствуй, Мадина, – прошептал он, – ты тоже тут…

– Да, дорогой… я почувствовала, что пришло время идти к тебе… – её пальцы нежно скользили по тыльной стороне его ладони. Он взял её руку в свои и стал внимательно рассматривать тонкие белые пальцы.

– Мадина… я люблю тебя. Я всегда тебя любил тебя. Раньше я думал, что полюбил тебя в тот момент, когда увидел твой взгляд тем вечером… но потом я понял, что любил тебя с первого своего вздоха… просто я слишком долго тебя искал…

– Да. Я тоже всегда тебя любила… – она улыбнулась и Ленард снова почувствовал, что ради этой улыбки он готов рушить города и строить их заново, – я так много хотела тебе рассказать… а сейчас… здесь… все эти слова уже не имеют никакого смысла.

– Да, любимая… здесь уже ничего не имеет смысла.

– Кроме того, что я снова могу быть рядом с тобой… обними меня.

Он прижал её к своей груди и они стояли молча. Люди сновали вокруг них. Они садились в лодки, лодки отплывали и возвращались. Вскоре на берегу осталось совсем немного людей.

– Ваша светлость! – окликнул его один из гребцов, – вам с принцессой тоже пора в лодку! Капитан Эрк ждёт вас за вашим столиком на прежнем месте!

– Да, друг мой! Мы уже идём… – ответил Ленард, – нас ждут, дорогая… идём к лодке?

– Конечно идём… А ты знаешь капитана этого судна?

– Вроде бы нет, – Ленард улыбнулся, – но, похоже, он знает меня…

Они дошли до воды, он поднял принцессу на руки, Мадина вскрикнула и засмеялась. Было ощущение, что двадцати лет, разделявших их, просто не существовало.

Они сидели в лодке напротив гребца, который окликнул Ленарда, когда корабль медленно раскачиваясь приближался к ним.

– Друг, скажи мне ещё раз, как зовут капитана и откуда он меня знает.

– Капитана зовут Эрк, король! И вас тут знает не только он. Мы все знаем вас!

– Это хорошо… но откуда?

– Откуда… – усмехнулся гребец, – просто… вы здесь уже не впервые! Ничего… скоро вы всё вспомните – все вспоминают.

Мадина положила голову на плечо Ленарда и обхватила его своими тонкими руками. Лодка раскачивалась на волнах, гребцы мерно взмахивали вёслами, корабль был всё ближе. Вскоре король различил на корме крупную белую надпись «Харон» и что-то смутно-знакомое зашевелилось в его памяти.

Они взошли на борт последними, и гребец просил их следовать за ним. Множество людей разных национальностей размещались на палубе, спускались в трюм, смеялись, разговаривали и Ленард вдруг понял, что прекрасно понимает все эти разные языки и наречия и эти люди тоже понимают друг друга. Их провели прямо к капитану. Он сидел на массивном стуле у большого дубового стола, намертво прибитого к палубе, и улыбался. Настолько светлые, что почти белые, неаккуратно подстриженные волосы спадали на загорелое лицо, светлая борода заплетена в несколько косичек собранных в один большой жгут и ярко-голубые глаза, которые видимо были созданы, чтобы всегда улыбаться.