Дракула против Гитлера.

Она въехала в Старый город, мчась по узким дорожкам между старыми саксонскими* зданиями, вынужденная прижимать локти ближе к телу, чтобы не задевать стен

тринадцатого века. Она объехала старую греческую православную церковь, белоснежную под полуденным солнцем. Мимо кладбища румын и немцев, погибших в годы

Первой Мировой войны. Где до сих пор были хорошо видны немецкие кресты на пострадавших от стихий цементных надгробиях, возвышавших свои мрачные вершины

над нескошенной травой.

- - - - - - - - - - - - - -

* Речь идет о трансильванских саксах – этнических немцах, издавна живших в регионе. – Прим. переводчика.

- - - - - - - - - - - - - -

Оркестр играл старую знакомую мелодию.

У ворот Шкей она едва не столкнулась со стайкой школьников. Они были одеты в традиционные для Дня Святого Георгия праздничные наряды. Она промчалась мимо

школы Иоганнеса Хонтеруса и приблизилась к Черной Церкви, прозванной так после того, как она была сожжена австрийцами во время одного из их многочисленных

вторжений в Брашов. Ее велосипед так сильно гремел по брусчатке, что она боялась, что он развалится.

Бросив велосипед у церковной стены, она выхватила из корзины рюкзак и вошла в небольшую дверь «венчального» портала. Внутри церкви было темно и пахло сандаловым

ладаном. Люсиль бросилась по проходу, мимо деревянных скамеек у нефа, отведенных для старых гильдий, спереди украшенных их гербами.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что церковь пуста, и ее никто не заметил, Люсиль поспешила к лестнице, ведущей на колокольню. Она остановилась перед

ней лишь на долю секунды и бросилась затем вверх по винтовой лестнице. Подъем показался ей вечным, и дыхание ее превратилось уже в громкие, тяжелые, чуть

хрипящие, глотающие воздух вдохи. Она почувствовала колющую боль в боку. Добравшись до колокольни, она взяла минутную паузу, чтобы отдышаться, а затем

выглянула из одной из узких прорезей башни.

Люсиль вспомнилось, как они с подружками тайком пробирались в церковь и поднимались по этой бесконечной лестнице, чтобы, спрятавшись на этой колокольне,

подымить запретными сигаретками, хихикая одновременно над пикантными фрагментами романа «Любовник Леди Чаттерлей» – единственными, вообще-то, кусками,

которые они оттуда читали. Неужели она когда-то была столь невинной? Кроме того, именно здесь она тайно прочла ту самую Запретную Книгу, конечно же, одна.

С высоты в шестьдесят пять метров ей была видна вся центральная городская площадь Брашова. Праздник был похож на арабский базар, большая часть горожан

вышла на улицы его отмечать. Ларьки и лавки с едой и лакомствами, цыганские развлечения – веселье было в полном разгаре. До Люсиль доносились детский смех

и радостные крики взрослых. Шум веселья смешивался с приятными ароматами галушек и будинки [пирожные вроде пудинга].

Она достала из рюкзака Люгер. Отодвинув затворный рычаг, она дослала патрон в патронник, сняла пистолет с предохранителя и сунула его в карман своей кофты

– если точнее, то кофты своего отца, которую она забрала себе. Под весом пистолета один из карманов старой вязаной кофты провис на добрый фут [30 см] по

сравнению со вторым. Так не пойдет.

Вытащив пистолет из кармана, она сунула его себе за пояс брюк сзади движением, напомнившем ей на секунду гангстерские фильмы с участием Богарта и Кэгни.

Она почувствовала себя глупо.

Но потом, вспомнив о надвигающейся опасности, она порылась в рюкзаке и вынула из него свой бинокль. Она часто ездила на велосипеде по местам будущих партизанских

засад, изображая натуралиста-орнитолога, следящего за различными птицами в бинокль, она даже регистрировала свои наблюдения в небольшой записной книжке.

Конечно же, она выучила наизусть справочник по румынским птицам – на случай, если ее остановит и начнет докапываться какой-нибудь заподозривший ее солдат.

И могла протараторить наизусть столько всяких сведений и подробностей из него, что их вполне хватило бы, чтобы обмануть любого любителя и, возможно даже,

и некоторых профессионалов, так как она знала всё о жаворонке и беркуте, черном дятле, различных оляпках и редком белозобом дрозде. Это был удобный способ

следить за передвижением войск, не вызывая особых подозрений.

Люсиль умела хлопать ресничками и кокетливо крутить пальчиком в пряди своих медных волос, умела наврать с три короба и отбрехаться при любой встрече, которых

в последнее время становилось все больше, но блокнот, бинокль и болтовня о птицах всегда были у нее наготове, чтобы доказать свои утверждения. А пистолет

– на случай, если это не удастся.

Однако вплоть до этой минуты использовать Люгер ей не приходилось.

Она навела резкость бинокля на здание в центре площади – трехсотлетнюю Ратушу. Оно было двухэтажным, с башней с часами, возвышавшейся над ними в качестве

третьего этажа. В былые времена эта городская дума являлась тем центром, откуда сто привилегированных горожан, представители различных гильдий, собственно

и управляли Брашовым. После того, как правление гильдий теперь ушло в историю, на верхнем этаже сегодня располагалась мэрия, и ее святая святых выходила