Drama Queens, или Переполох на школьном балу

– Они? – переспросила жена Пабло. – Нет, Хави не похож на своих братьев, – улыбнулась она. – Я помню его с двенадцати лет. Он всегда был такой ласковый! А еще умеет пользоваться умом. Если бы не глупый суд…

– Мария, отстань от девочки! – перебила сеньора Риверо. – У нее и так стресс. А еще ты навалилась.

– У нас у всех стресс, Розита. Все Рождество сплошной стресс с этими бесконечными заседаниями. Пабло вчера говорил с судьей. Все не так просто, детка, – повернулась Мария уже к Кэт. – Здесь тебе не Нью-Йорк.

– Все плохо? – зачем‑то решила уточнить Кэт.

– Видишь, ты только лишний раз девочку пугаешь, – проворчала мама Хита.

– Я не пугаю, это жизнь, и она должна знать, насколько продажна наша судебная система. – Она смачно выругалась по‑испански, а потом похлопала Кэт по плечу. – Но ничего. Этот парень и не из таких проблем выбирался. Не переживай.

«Да я и не переживаю, – хотелось ответить Кэт. – Я в ужасе». И она сама не знала, от чего больше. Оттого, что ей действительно было не все равно, или оттого, как просто в этом доме говорили о подобных вещах. Разум Кэт застрял между двух полюсов, разрываемый противоречиями. Тако причастности к чему‑то большому, важному, теплому и домашнему она не испытывала многие годы, да в принципе, наверное, никогда. И отвечала за эту часть половина женская. Мужская же казалась слишком опасной. Это сквозило невольно – в жестах, словах, взглядах. Окажись она в такой компании где‑нибудь в незнакомом районе, ей точно стало бы не по себе. Может, поэтому они чаще всего выбирают девушек из подобных семей? Но она не его девушка? Или да?

Одна только эта мысль повергала ее в дичайший шок и панику, но хуже всего было то, что эти люди ей нравились. Они были действительно невероятно

гостеприимны и заботливы. Здесь никто не спрашивал о том, на какой улице стоит ее дом и кем работают родители. Они приняли ее так, будто она член семьи. Но эти замашки бандитские… Боже, что она творит?

– Помолимся.

К этому моменту гости расселись, и наступила тишина, как будто кто‑то выключил звук в комнате. Все взялись за руки и закрыли глаза. Пока мама Хитклиффа произносила молитву, в комнате было тихо, как никогда. Кэтрин осторожно приоткрыла глаза, не удержавшись от порыва рассмотреть их всех внимательнее. Хитклифф, сидя напротив, смотрел прямо на нее. Глаза остальных были закрыты.

– Бунтуешь? – прошептал он одними лишь губами, подмигнув.

И на словах «Дай нам силы любить других так, как любишь ты, аминь» они улыбнулись друг другу.

Уже через минуту, когда молитва была закончена, а руки отпущены, в комнате снова зазвучали смех и голоса. Кэтрин же казалось, что ее щеки сегодня треснут от того, как много ей приходится улыбаться. Уже спустя пятнадцать минут в голове у нее перепутались все имена родных, братьев и кузенов. Она отметила, что одиннадцать человек в этом доме носят одно и то же имя, а еще никак не могла понять, почему все разговаривают с ней не как с незнакомкой, а так, будто она является частью этой семьи многие годы.

Когда ужин закончился, мама Хита принялась собирать посуду.

– Я вам помогу, – подскочила Кэтрин, но сеньора Риверо строгим взглядом осадила ее:

– Ты сегодня гостья. – Забрав у нее тарелку, она погладила девушку по руке. – Я соберу тебе с собой немного еды.

Кэтрин хотела было отказаться, но, почувствовав, что не стоит, произнесла:

– Gracias.

– К тому же иди, время открывать подарки!

Еще одна из многочисленных традиций. Их было просто невообразимое количество. И традиций, и подарков. Следующие полчаса прошли как в тумане. Кто‑то зачитывал имена, свертки разлетались в разные уголки дома. Кэт улыбалась, сама не замечая, как водит пальцами по ладони Хита. Но он и не был против. И кажется, даже не обращал внимания, потому что, когда Кэт вдруг поняла, что делает, и резко покраснела, сидящий рядом Риверо продолжал тихо беседовать с кем‑то из братьев.

И ей вдруг захотелось поцеловать его, прикоснуться приоткрытыми губами к губам, к шее, к подбородку. Возможно, она слишком сильно сжала его руку, потому что Хит обернулся, словно понял. Одними губами проговорил: «Еще немного потерпи, детка», и ее буквально опалило жаром.

Подарки пошли на очередной круг. Вдруг ей на колени опустился сверток в розовой бумаге. Кэт удивленно подняла взгляд:

– Вы, наверное, ошиблись?

Пожилая сеньора, мягко улыбнувшись, покачала головой.

– Это мне?

Но ведь ее здесь никто не знает. И о приглашении даже не догадывался.

– Хит, ты должен сказать им. Переведи, – подергала она его за рукав, замотав головой из стороны в стороны, словно пытаясь объяснить: это ошибка.

Но женщина, остановив ее, указала назад и сказала:

– Эти тоже.

Кэт повернулась, чтобы рассмотреть, что лежит за ее стулом, и от неожиданности замерла. Потому что подарков было не меньше десятка. Больших и маленьких. В жестких коробочках и мягких свертках.

– Но как же… Я ведь никого… Меня никто…

– Рождество, – дернул плечом Хит. – Они очень хотели тебя порадовать.

– Зачем ты им позволил? Не стоило. Это так неудобно. Так… так…