Драма российской истории. Большевики и революция. Исследования

С 1923 г. ОГПУ уже на единицы вело счет членов партий социалис — тических партий и анархистов, находившихся еще на свободе¹⁴⁴. К середине 1920 —х гг. в тюрьме и концлагерях их содержалось более полутора тысяч¹⁴⁵. Большевики сделались безраздельными монополистами по — литической власти.

Курс большевиков на подавление в обществе всякого инакомыслия оп — ределил отношение режима к интеллигенции. Ленин достаточно откровенно выразил его, когда в 1921 г. позировал Ю.П. Анненкову. Однажды, вспоминал художник, вождь мирового пролетариата произнес: «Вообще, к интеллигенции, как вы, наверное, знаете, я большой симпатии не питаю, и наш лозунг «ликвидировать безграмотность» отнюдь не следует толковать как стремление к нарождению новой интеллигенции. Ликвидировать без — грамотность следует для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи читать наши декреты, приказы, воззвания. Цель — вполне практическая. Только и всего»¹⁴⁶.

Оставшаяся на Родине российская интеллигенция тяжело переживала жестокость, хаос и разорение. Известнейшим ученым и профессорам едва хватало средств, чтобы не умереть от голода. Многие вынуждены были продавать на толкучках свои вещи, книги. Созданная комиссия по улучшению быта ученых не могла решить проблему их обеспечения. Приходилось искать дополнительные приработки.

Угнетающе действовало стремительное падение уровня высшего об — разования. Академик П.П. Лазарев был подавлен, когда один из будущих студентов в ответ на предложение написать на доске два в квадрате нарисовал квадрат, а внутри его написал цифру два. В Московском высшем техническом училище из программы был изъят курс по сопротивлению материалов, чтобы пролетарским студентам не забивать голову непонятной им математикой¹⁴⁷.

Даже те представители интеллигенции, которые встретили советскую власть как «богом данную реальность» и готовы были на лояльное отно — шение к ней, к концу гражданской войны окончательно лишились на этот счет всяких иллюзий. Умонастроения этой части отечественной ин — теллигенции выразил в своих дневниковых записях Г.А. Князев, живший в начале 1920 —х гг. в Петрограде: «Опыт не удался, — записал он в своем дневнике 19 февраля 1921 г. — С каждым днем это становится очевидным. Но не потому, конечно, что принципы большевизма не были жизненны, а потому, что все кругом было против... Теперь ясно, что мы жертвы великого эксперимента»¹⁴⁸.

Власть стремилась сломать интеллигенцию. Троцкий прямо говорил: «Мы голодом заставим интеллигенцию работать на нас». Для этого существовала целая система унижения и издевательства над ней. Обще — ству навязывалась идея ее никчемности, ненужности. Образ российского интеллигента — человека в шляпе, галстуке, с портфелем и в очках — сделался объектом оскорбительных насмешек и издевательств. Важ — ной частью этой системы была трудовая повинность: седовласых про — фессоров принуждали колоть дрова, расчищать снег, ходить с метлами по улицам. И, наконец надругательство над тем делом, какому они по — святили свою жизнь, будь то наука или образование. Одновременно использовался и другой — финансовый способ «перевоспитания контрреволюционной профессуры», суть которого предельно проста: на те скудные средства, что отпускались на науку и образование, могли рас — считывать только по — настоящему лояльные режиму ученые и препо — даватели. Эти средства тратились, исходя из классового подхода к обучению, на поддержку прежде всего рабочих факультетов в ущерб ос — тальным.

Какая-то часть интеллигенции действительно была сломлена, она свыклась с тотальным террором, с повседневной нуждой, полуголодным существованием. Однако у многих в душе оставалось стремление к свободе творчества, нежелание мириться с навязываемым единомыслием. Многие представители отечественной интеллигенции всячески подчер — кивали свою аполитичность, утверждаясь тем самым в своем достоин — стве и независимости.

Режим расценил такую позицию как циничный саботаж рабоче — кре — стьянской власти. Интеллигенция ему нужна была послушная, быстро и четко выполняющая партийные рекомендации.

Для запугивания остававшейся еще инакомыслящей части интеллигенции в 1921 г. был начат большой процесс по делу так называемой Петроградской боевой организации. Чекистами было арестовано 883 че — ловека, по преимуществу это были ученые, преподаватели, студенты. Среди арестованных оказались профессора В.Н. Таганцев, М.М. Тихвинский, Н.И. Лазаревский, поэт Н. Гумилев. Их обвиняли в подготовке террористических актов, в работе на иностранные разведки, стремлении свергнуть советскую власть. «Следствие» и сам процесс проходили под личным руководством Ленина.