Драма в кукольном доме

– Дмитрий Владимирович Бутурлин, исполняющий должность судебного следователя Царскосельского уезда, – отрекомендовался вновь прибывший. – Прошу прощения, госпожа баронесса, что позволил себе потревожить вас, но…

– Вы меня ничуть не потревожили, милостивый государь, – отозвалась Амалия, изучая своего гостя. Перед ней стоял высокий – на голову выше нее – темноволосый господин лет как будто тридцати на вид, а то и меньше. На следователя он походил примерно столько же, сколько на жандармского полковника, и отличался открытым лицом, располагающим к себе, ямочкой на подбородке и приятной улыбкой. Он казался обаятельным, милым и недалеким, и Амалия поймала себя на том, что ее так и тянет улыбнуться ему в ответ.

Что касается Бутурлина, то он увидел белокурую молодую даму в светлом платье, стоящую посреди просторной комнаты, обставленной белой резной французской мебелью и с толстым ковром на полу. Глаза у дамы были трудноуловимого золотистого оттенка, и в них то и дело вспыхивали загадочные искорки, которые, по правде говоря, немного смутили молодого следователя. Он бы предпочел иметь дело с обыкновенной аристократкой – какой-нибудь дамой средних лет с кислым выражением лица, одетой в дорогое темное платье обманчиво простого фасона и взирающей на всех сверху вниз.

«А еще такие дамы очень любят говорить по-французски, когда в этом нет никакой нужды», – добавил про себя Бутурлин. Баронесса Корф с самого начала не то чтобы поставила его в тупик, но, пожалуй, самую малость озадачила. Гостиная, в которой они находились, тоже мало походила на обычные петербургские гостиные, заставленные громоздкой темной мебелью. В ней было много света, и за счет светлых обоев и таких же штор она казалась больше, чем была на самом деле. С улицы доносился приглушенный двойными рамами шум экипажей.

Амалия предложила гостю сесть и спросила, что побудило его приехать из уезда в Петербург.

– Дело, и боюсь, что не слишком приятное, – ответил Бутурлин. – Скажите, госпожа баронесса, вам знакома некая Наталья Дмитриевна Киреева, в девичестве Стромилова?

– Супруга Георгия Алексеевича? Конечно, я ее знаю, – ответила Амалия. – У них имение возле станции Сиверская. Я гостила там на прошлой неделе… А что, с Натальей Дмитриевной что-то произошло?

– Она исчезла, – ответил следователь. И хотя он не сомневался в том, что баронесса Корф не имеет к исчезновению жены Киреева никакого отношения, мысленно он все же отметил, что Амалия даже не особо удивилась. По крайней мере, она не стала ахать, охать, ужасаться, забрасывать его вопросами и снова ужасаться, не дожидаясь ответов на них.

Вместо того баронесса Корф спросила:

– Что значит исчезла? Человек не может пропасть бесследно…

Дмитрий Владимирович кашлянул и опустил глаза. Ему было известно немало случаев, когда человек именно что исчезал, не оставив никаких следов; но не скажешь же молодой красивой даме, что она только что сморозила несусветную глупость.

– Скажите, сударыня, – начал он, – вы ведь общались с Натальей Дмитриевной незадолго до ее исчезновения…

– А когда именно она пропала?

– В понедельник.

– При каких обстоятельствах?

У Бутурлина возникло странное чувство, словно не он тут лицо, обличенное властью и уполномоченное задавать вопросы, а совсем даже наоборот: допрос учиняют ему. С другой стороны, подумал он, если баронесса Корф хочет знать подробности – это значит, что она действительно не в курсе того, что произошло у Киреевых.

– Наталья Дмитриевна сказала мужу, что хочет прогуляться, – сказал Дмитрий Владимирович.

– Пешком?

– Да, а почему бы и нет?

Действительно, почему бы и нет? Никому не воспрещается гулять, особенно если находиться дома с мужем стало невмоготу.

– Куда она пошла?

– Последний раз ее видели, когда она шла по тропинке, которая ведет в лес. Но Наталья Дмитриевна могла свернуть, и тогда она бы оказалась у станции. Однако я расспросил тех, кто находился на станции в тот день. Наталья Дмитриевна там не появлялась.

– Если она шла пешком, – сказала Амалия, – она не могла уйти далеко.

– И тем не менее ее нет уже несколько дней. Когда в понедельник она не вернулась к обеду, Георгий Алексеевич забеспокоился, но решил подождать. Вечером он уже решился на самостоятельные поиски: послал слуг опрашивать соседей и тех из знакомых жены, кто живет поблизости. Ну а потом ему пришлось дать знать в полицию, что жена пропала. Беда в том, что, если Наталья Дмитриевна гуляла в лесу, она могла заблудиться или сломать себе ногу, например. Это вполне могло объяснять ее длительное отсутствие. – Амалия молчала, и по ее лицу Бутурлин никак не мог определить, о чем она думает. – Я запросил подкрепление из Царского Села, и урядник с помощниками прочесал лес, насколько было возможно.

– Насколько возможно?

– В наших краях весьма обширные леса, госпожа баронесса. Все обыскать невозможно, тем более при такой погоде, когда даже снег еще не до конца сошел – в лесу он еще лежит кое-где сугробами.

Амалия метнула на следователя загадочный взгляд.

– Вы ездили в Суйду и на Дивенскую? – спросила она.