Драма жизни Макса Вебера

Ясно, что такой подход к истории человечества принципиально противоположен тому, который рисует либеральный Макс Вебер. Конечно, Вебер был осторожным человеком и его нельзя назвать историческим оптимистом. Он нигде не говорит, что триумф рационализма означает возникновение лучшего из возможных миров. Но все же в общем и целом Вебера можно считать одним из идеологов и защитников модерна – того, что, по Клагесу, следовало бы считать апофеозом исторической эпохи, эпохи разума как господина жизни. И только иногда у Вебера можно встретить моменты тревоги, как будто бы он осознает, что за фасадом прогресса разума таятся какие-то иные силы, могущие привести к власти другой тип человека. Иначе как понимать его фразу о «бездушных профессионалах и бессердечных сластолюбцах» (с. 124), в которых могут выродиться люди, гордящиеся своим разумом! Человек как «бездушный профессионал» и «бессердечный гедонист» не далеко ушел от человека, который – пустая маска и робот. Действительно, что остается от человека, если вынуть из него душу и сердце? Пустая маска и робот. А знаменитое веберовское расколдовывание, если приглядеться и немного поразмыслить, как раз и есть хирургическая операция разума по изъятию из человека его души и сердца.

Я вовсе не хочу, как говорится, подверстать Вебера к Клагесу или наоборот. Я хочу только показать, что и тот и другой глубочайше воспринимали и переживали одни и те же стоящие перед человеком проблемы, хотя и находили им разные, нет, не решения, но – объяснения. Ни у Вебера, ни у Клагеса решения нет. Решение таких проблем – это из задач не человека, а божественного провидения, если, конечно, оно существует. Прошло больше ста лет с тех пор, как писали свои работы и Вебер, и Клагес. И что следует теперь, в XXI в., думать, когда открываешь журнал со статьей на тему «этика секс-роботов» (а таких статей сейчас бездна в специальной и не очень специальной литературе), и задумываешься: авторы этих статей, а также те, кто строит и использует секс-роботов, являются ли они «бездушными профессионалами» или «бессердечными сластолюбцами», представляют ли собой они, как и те, кого они изучают и кем (чем?) пользуются, «пустые маски» и «роботов»?

Вернемся к Людвигу Клагесу. У него есть небольшая, но яркая работа под названием «Почему, поднимая покрывало Изиды, находят погибель?»[53] В основе лежит знаменитая баллада Ф. Шиллера «Саисское изваяние под покровом». Сюжет ее таков: юноша, влекомый страстью к познанию, отправляется в Египет, в Саис, чтобы у египетских жрецов узнать истину. В храме он видит странное изваяние под покрывалом. Он хочет узнать, «что под покровом этим?» Ему отвечают: «Истина. Но боги запрещают поднять покров, пока они сами его не поднимут». – «А что будет, если я подниму покров?» – «Узришь истину. Но боги запретили его поднимать!» Тогда юноша, мучаясь от того, что истина близка, хотя и запретна, ночью проникает в храм и поднимает покрывало Изиды…

И громко крикнул он: «Хочу увидеть!» —
«Видеть!» —
С насмешкой гулко повторило эхо.
Так он воскликнул и сорвал покров.
«И что ж, – вы спросите, – ему открылось?»
Не знаю. Только полумертвым, бледным
Он утром найден был у ног Изиды.
О том, что видел он и что узнал,
Он не поведал никому. Навеки
Он разучился радоваться жизни;
Терзаемый какой-то тайной мукой,
Сошел он скоро в раннюю могилу…

Вот как интерпретирует Клагес эту историю. Почему, спрашивает он, юноша рвался поднять покрывало? Из жажды познания, проще говоря, из любопытства, поскольку между стремлением познавать и любопытством существенной разницы нет: как одно, так и другое происходит из беспокойства разума, каковой беспокоит все, чем он пока еще не обладает. Стремление к познанию есть стремление к присвоению, хотя бы даже духовному. То же, чем овладевает разум, неизбежно разрушается, теряя чары таинственности, хотя по сути как раз и являет собой тайну. То есть познание есть всегда разрушение того, что познается. Жажда духовного овладения – кощунство против жизни, жизнь мстит за это и будет мстить, пока в ходе рационалистической демистификации жизни выродившееся человечество наконец сгинет вообще. (У Клагеса стоит слово «демистификация», думаю, вместо него можно смело ставить «расколдовывание».)