Драма жизни

Іенсъ Спиръ. Да. Справедливость — слѣпой звѣрь. Она мститъ безъ разбора. Ея выстрѣлы разряжаются сами собой. Беретъ револьверъ и осматриваетъ его, говоритъ про себя. Остался еще одинъ зарядъ. Видитъ огонь въ башнѣ. Что это?

Тю. Башня горитъ.

Іенсъ Спиръ. Ты стоялъ, видѣлъ, какъ что-то горитъ, и не сказалъ ни слова! Пожимая плечами. Ну, это безразлично. Вдругъ. Знаешь ли ты, что такое справедливость? Это что-то парящее въ небесахъ. Она долго терпѣливо смотритъ, какъ люди совершаютъ злодѣянія, и вдругъ сразу спускается на землю и караетъ смертью. Опять осматриваетъ револьверъ, про себя. Здѣсь есть еще одинъ зарядъ… Словомъ, хочешь ли ты завтра прійти ко мнѣ за этимъ револьверомъ?

Тю. Да.

Іенсъ Спиръ. Мнѣ показалось, что по твоему лицу пробѣжала усмѣшка. Чему ты обрадовался?.. Ну, ты придешь за револьверомъ?

Тю. Да.

Іенсъ Спиръ. Ты найдешь его въ моей комнатѣ. Ты постучишься, отвѣта не будетъ, но взойди прямо, дверь будетъ отперта.

Тю. Хорошо.

Іенсъ Спиръ. Револьверъ будетъ въ моей рукѣ. Прячетъ револьверъ и идетъ за дальній уголъ дома.

Карено справа. Вотъ кстати, старина. Мнѣ надо потолковать съ тобой, прежде чѣмъ начать писать дальше.

Тю. Терезита умерла.

Карено. Терезита? Не будемъ называть ее.

Тю. Она умерла.

Карено. Умерла?

Тю. Выстрѣлъ попалъ въ нее.

Карено. Я слышалъ выстрѣлъ. Онъ попалъ въ нее?

Тю. Да.

Карено. Именно въ нее! Именно въ нее!

Г-нъ Отерманъ сходитъ разстроенный съ лѣстницы. Мою дочь застрѣлили, Карено.

Карено. Я слышалъ это. Высшая сила управляетъ людьми.

Г-нъ Отерманъ. Она умерла.

Карено замѣчаетъ пожаръ, огонь разгорается все сильнѣе. Господи! Тамъ пожаръ!

Тю. Башня горитъ.

Карено, складывая руки надъ головой. Башня горитъ! Мои бумаги! Шатаясь, идетъ, пораженный, къ лѣстницѣ. Трудъ всей моей жизни горитъ!

Г-нъ Отерманъ. Всѣ стекла и все дерево.

Карено. Что это? Небесная кара за мой грѣхъ? Неужели она не могла быть легче?

Г-нъ Отерманъ. Мою дочь застрѣлили.

Карено испуганно вскакиваетъ. Да, а ваши сыновья сгорѣли!

Г-нъ Отерманъ. Мои сыновья? Гдѣ Густавъ и Эліасъ?

Карено. Они были въ башнѣ.

Г-нъ Отерманъ пристально смотритъ на него одно мгновеніе. Такъ это они разговаривали тамъ, въ башнѣ? Пронзительно вскрикивая, бросается за отдаленный уголъ дома. Эліасъ!

Kapено. Мудрая Немезида! Идетъ направо со сложенными руками и низко опущенной головой.

Тю остается одинъ среди сцены, высокій, прямой, съ шапкой въ рукѣ.

1896