Драматическая миссия. Повесть о Тиборе Самуэли

Где только за минувший год ему не приходилось встречать рассветы! В феврале — марте 1918 года, когда он организовывал интернациональные красногвардейские отряды, он просыпался в различных лагерях — в Ржеве и Рязани, в Твери и Туле. С апреля по июнь — рассвет заставал его в гостинице «Дрезден», в здании венгерской партии большевиков, где после заключения Брестского мира размещалась редакция новой венгерской газеты. Ровно в шесть часов Тибора и Бела Куна, который жил с ним в одной комнате, поднимал отчаянный звонок будильника. А сколько раз встречал он утро, задремав на стуле, в темном углу наборного цеха. А где-то за стеной гудели машины, печатая свежий номер «Социалиш форрадалом».

Однажды в июле лучи восходящего солнца разбудили его на Московской почтамте, это было на следующий день после мятежа «левых» эсеров. Накануне вечером он вместе с Бела Куном сформировал и вооружил роту из венгров, обучавшихся на кремлевских курсах агитаторов. За ночь рота очистила от мятежников Центральную телефонную станцию и вместе с батальоном Янчика ворвалась на телеграф.

А следующей ночью оглушительный взрыв до основания тряхнул комнату, где только что уснул Тибор.

Его контузило. Но, несмотря на это, он нашел в себе силы подняться и повести роту в очередную атаку: нужно было во что бы то ни стало выбить мятежников, засевших в нижних этажах. Эсеры продолжали удерживать район Малой Дмитровки. Курсанты вместе с чекистами и матросами добирались по крышам домов к зданию, где засели мятежники. Сначала удалось захватить чердак, потом стали теснить эсеров с этажа на этаж, пока наконец не выбили на улицу, где им ничего не оставалось, как сложить оружие перед красноармейскими штыками.

В конце июля и начале августа утренние зори заставали его на фронте под Казанью — то на передовой, в двухстах шагах от постов белочехов, то в помещении Военного совета уснувшим на столе, заваленном оперативными картами.

И наконец одно сентябрьское утро застало Тибора в купе экспресса, мчавшегося по Европе. Война еще продолжалась, и он мысленно спрашивал себя: как поступят «союзники-немцы», если узнают, что в модном штатском костюме едет «дезертир» — капрал 65-го пехотного полка армии императора и короля…

В нейтральной Швейцарии, куда он был послан установить связи с венгерскими антимилитаристами и левыми социалистами, чтобы ускорить буржуазнодемократическую революцию в Венгрии, Тибор встречал рассвет возле открытой балконной двери, любуясь прекрасным видом на Невшательское озеро.

А в декабре — снова гостиница «Дрезден». Теперь он жил один. Бела Кун находился в Венгрии, создавал партию. Тибор вскоре тоже поехал па родину. Две недели его тревожный сон на жестких вокзальных скамейках прерывали резкие паровозные гудки отправлявшихся и прибывавших поездов. А кругом шныряли шпики — он был на вражеской территории.

И лишь месяц назад, в январе 1919 года, ему впервые за столько лет удалось встретить рассвет в отчем доме, в Ниредьхазе. Но уже на следующее утро он вскочил с койки по сигналу «подъем» в тюремной камере будапештской прокуратуры… А спустя еще десять дней увидел багряный рассвет, лежа на кожаном диване и глядя в окна редакции газеты «Вёрёш уншаг».

Один месяц революции равен десяти мирным годам!

Раз-два, раз-два!

Несколько дней назад произошли события, изменившие ход всей политической жизни Венгрии, а значит изменившие и жизнь Тибора.

Утром 21 февраля перед зданием редакции газеты «Непсава» проходила демонстрация безработных. Организовали и возглавили ее коммунисты. И вдруг в хор голосов, требовавших пособия или работы, врезался треск выстрелов. В первое мгновение демонстранты решили, что стреляют по ним. Но странное дело: жертвами оказались не демонстранты, а полицейские! Как это могло случиться?!

А через несколько часов были арестованы руководители коммунистической партии. Их подвергли жестоким избиениям, мстя за убитых полицейских. Особенно зверски избили Бела Куна.

И хотя в действительности перестрелка произошла между полицейскими и «народными дружинниками», охранявшими резиденцию социал-демократической партии, агитаторы социал-демократы по велению своих лидеров, выступая на заводах и фабриках, заявляли: «Левые контрреволюционеры совершили злодейское убийство!» Обманутые рабочие снова вышли на демонстрацию. Но теперь уже не с. коммунистическими лозунгами, а угрожая «возмутителям спокойствия — коммунистам». В голове колонны шли рабочие городских боен. Они размахивали окровавленными топорами. Это было страшное зрелище! Немало людей попалось на удочку социал-демократических министров. Рабочие выступили с капиталистами против «затеявших перестрелку» коммунистов.