Драматургия Югославии

А д а м. Интуитивно я чувствую: ты не виноват, Бартол. Я пришел сказать тебе, что верю в твою невиновность. Я не юрист, но история с «Фортуной» мне кажется просто недоразумением. Да и твои отношения с Петром, хоть это продолжается уже не первый год, тоже недоразумение. Нет, разреши мне сказать все, что я думаю, ради чего я и пришел… Да, я понимаю, Петр бывает невыносимым. Послевоенная жизнь сделала его таким, эта проклятая жизнь нас изменила. И тебя и меня… И Петра тоже. Наверное, его — больше всех. Человек после войны поднялся так высоко: генеральный директор «Прогресса», к тому же активный политический деятель, специалист по сельскому хозяйству, руководитель газетного концерна, потом председатель Торговой палаты. Одно время он управлял всей культурой, а теперь стал генеральным директором «Фортуны» — это тебе не шутка. У него для своей семьи времени не хватает, а уж про старых друзей и говорить нечего. Скажи-ка мне, как тебе кажется, удалось ли бы ему помочь тебе выйти из того положения, в которое ты попал? И захочет ли он?

Б а р т о л. А ты-то чего в это дело впутываешься? Может, он подослал тебя?

А д а м. Нет, я не видел его уже целый год.

Б а р т о л. Так чего тебе надо?

А д а м. Неплохо было бы, если бы он меня послал; в конце концов, это понятно, естественно. Ведь мы с тобой, Петр и Оскар еще до войны входили в боевую четверку. Разве можно отнять у нас наши первые длинные брюки, наши первые увлечения, игру в индейцев в Зеленгае{7}, наши первые конспиративные собрания, всю войну, всю революцию. Наши мечты, Бартол, наши надежды, нашу молодость. Нашу кровь, товарищ капитан Бартол.

Б а р т о л (грубо). Замолчи!

А д а м. Ты ведь обожал полковника Петра…

Б а р т о л. Не кричи! Вера проснулась. Какого черта ты вообще сюда явился? Чтобы сделать меня беднее еще на одну ненависть и на одно презрение? Ах, ты не понимаешь? Знаешь ли ты, что я бы на коленях пополз к этому твоему Петру, забыв обо всем, что было между нами, если бы это имело хоть какой-нибудь смысл! И не ради себя, а ради нее, ради Веры! Как она будет жить, если меня завтра посадят, ты представляешь?

А д а м. То-то и оно, Бартол. Речь идет о Вере. Всегда надо думать о тех, кого мы любим, кому мы нужны, о тех, кто верит в нас.

Б а р т о л (глухо, надломленно). И ты это говоришь мне?

А д а м. Тебе, себе, всем…

Б а р т о л (мрачно). Пойми, это не литература, это жизнь. Обнаружена миллионная недостача. В моем складе нет товаров — и все! Словно земля их проглотила. Я никогда не был слишком добросовестным чиновником. Доказали, что я выпиваю. Ладно, товарищи! Признаю! Но у меня есть накладные на товары, которые я отпускал, накладные с подписью товарища генерального директора Петра Марича! А сейчас он, товарищ генеральный директор, отказывается от своей подписи, он шкуру свою бережет, ничего-то он не знает ни о накладных, ни о подписях. А горе-эксперты обнаружили, что его подписи на моих накладных поддельные. Понимаешь, как все обернулось!

А д а м. Погоди, погоди… Подписи, подписи. Петр, наверное, ежедневно подмахивает сотни писем, актов, накладных. Где все упомнить, каждую бумагу?

Б а р т о л. Я предпринял все возможное, чтобы ему подсказать, разбудить его память. Я сделал даже больше того, на что имел право.

А д а м. А результаты?

Б а р т о л. Завтра узнаю!

А д а м. Значит, ты все-таки встречался с ним?

Б а р т о л (резко, грубо). Ты что, следователь? Что ты разнюхиваешь мои тайны? Обокрасть меня собираешься?

А д а м. Нет, я рад! Петр не останется глух к твоему призыву.

Б а р т о л. Какой призыв? Я не говорил ни о каком призыве!

А д а м. Ты ведь послал к нему посредника?

Б а р т о л (взволнованно, подозрительно). Какого посредника? Что ты выдумал? Я не упоминал ни о каком посреднике. Ты шпионишь за мной, да? Ты явился сюда ради этого? Говори, что тебе известно?

А д а м. Да ты с ума сошел! Я знаю лишь то, о чем ты мне рассказал.

Б а р т о л. Ах, так ты ничего не знаешь? Никто ничего не знает! И эта ведьма соседка ничего не знает! Все вы невинны, только для меня петлю готовите! Все! И ты туда же! Что ты святым прикидываешься? Ничего я тебе не говорил, абсолютно ничего, никаких контактов у меня с Петром нет, я и знать ничего не знаю. Не существует никаких посредников. А все живущие в этой квартире прописаны по всем правилам! Ну чего тебе еще надо? Видишь, я накрыл стол для Веры, я ожидаю гостя… Разве ты не понимаешь, что ты здесь лишний, что ты мне мешаешь?

А д а м (смущен вспышкой грубости Бартола). Я собирался только попрощаться с Верой…

Б а р т о л. Она не выходит. Кроме Марии и меня, ее уже многие годы никто не видел. Ты должен это понять.

А д а м. Ну что поделаешь? Передай ей привет от меня и от Евы. И не сердись, если я тебе помешал, я, право же, не хотел…

Б а р т о л (грубо хватает его за плечи). Э, нет, так дело не пойдет! Привет, прощай и до свидания! Скажи, что тебе надо? Зачем ты приходил?