Читаем Драмы полностью

Драмы

Педро Кальдерон де ла Барка

Те же, Василий и свита.

Эстрелла

Фалес!

Астольф

Ученейший Эвклид!

Эстрелла

Ты среди звезд

Астольф

Небесных знаковНаходишься

Эстрелла

И пребываешь

Астольф

И их пути

Эстрелла

И их следы

Астольф

Описываешь

Эстрелла

Измеряешь.

Астольф

Дозволь в смирении души,

Эстрелла

Дозволь моим объятьям нежным

Астольф

Дозволь к твоим ногам склониться[191].

Эстрелла

Плющем быть древа твоего.

Василий

Племянники, вам мой привет!Я знаю, что и вы с любовьюМоей любви пришли на встречу.О, верьте мне, нет человека,Которого бы я обидел;И вас не стану обижать и.Я сознаю, что я согнулсяПод тяжким бременем годов,И потому прошу смиренноУ вас молчания; потомНастанет время изумленью,Когда услышите рассказО том, что мнится невозможным.Вы знаете, друзья мои,Что в мире за свои познаньяСтяжал я имя мудреца.Бессильны время и забвеньеМне повредить, когда повсюду,На всем земном огромном шареТиманта кисть, Лизиппа мраморМеня давно провозгласилиВасилием великим. ВсеВы знаете, что до сих порОдной науке предан я,Науке цифр и вычислений.Нас учит каждый новый день,Молва несет нам поученье,Но предвосхитил я наукойОбязанности их и право:В своих таблицах вижу яВсе новости веков грядущих,Все есть "теперь" в моих таблицах.Что нового расскажет время?Все сам могу я рассказать.Небесный свод с его красою,Лучами солнца освещенныйИль озаряемый луной,Миры бриллиантов и кристаллов,Где звезды ласково сияютИ блешут знаки зодиака —Вот вам предмет моих занятийВ течение многих, долгих лет;Вот книги вам мои, в которыхНа бриллиантовой бумагеИ на сапфировых страницах,Златыми буквами, понятноСудьбу людскую пишет небо,Благоприятную и злую[192]Так быстро их читаю я,Что духом следую своимЗа ними в быстром их движеньи,И, прямо и на поворотах.О, если б раньше умер я,Небесным гневом пораженный,Чем комментарием стал ум мойДвиженья звезд, регистром неба[193]!Ах! кто несчастен, для тогоИ преимущество есть нож!Кто небом осужден на знанье,Тот самого себя убийца.И это лучше, чем я сам,Судьба моя вам разъяснит.У вас я вновь прошу молчанья:Чудесен будет мой рассказ!От Клорилены дорогойИмел несчастного я сына;И кажется, что все приметы,Какие бедствием грозят,Свершились при его рожденьи[194].Так, прежде чем на божий светОн вышел из гробницы чрева, —Рождение подобно смерти, —Среди видений беспокойныхПриснилось матери его,Что зверь, по виду человек,Ей внутренности разрывал,И, вся в крови, она родилаЕхидну злую, человека,И тотчас после умерла[195].Но вот приходит день рожденья,И предсказанья совершились.Как редко ложными бываютТе предсказанья, что печальны!Таков был сына гороскоп:Окрашенное кровью солнцеС луной вступало в бой жестокий;Земля была их валом темным;Они схватиться не моглиРуками, но сражались светом.Такого страшного затменьяНи разу с солнцем не случалосьС тех давних пор, как смерть ХристаОно оплакало однажды.Земля затоплена пожаромБыла зловещего огняИ думать в ужасе могла,Что час ее пришел последний.Небесные затмились своды,Дрожали зданья на земле,Дождь каменный на землю падал,Текли волной кровавой реки[196].И в этот страшный час, когдаКазалося безумным солнце,Родился Сигизмунд и сразуСвою природу обнаружил;Родился он, скончалась мать,И он, причина этой смерти,Сказал жестокие слова:"Я человек, и потомуОтплачиваю злом за благо".И я в науке стал искатьРазгадку ужасов такихИ увидал, что СигизмундЖестокий будет человек,Монарх — губитель благочестья;Добычей войн междоусобныхИз-за него вся Польша станетИ будет школою измены,И академией пороков.А он, безумьем увлеченный,Среди разврата и злодейств,Поднимет руку на меня,И голова моя седаяЕго ногам подстилкой будет.О, горе мне! И предсказаньямПоверил я; и как не веритьТому, что говорит наука?Себя мы любим и охотноЗаботимся мы о себе.И так, предсказывало небоНесчастия и мне и Польше;Решил животное смирить я,Хотя и сам родил его,Смирить затем, чтобы узнать,Покорны ль звезды мудрецу?Объявлено народу было,Что мертвым родился наследник,А я, обдумав осторожно,Велел в горах построить башню,Куда и свет едва проникнет,И вход в которую закрытГромадой мрачных обелисков.Суровые мои законы,Тогда объявленные всем,Чтобы никто под страхом смертиПроникнуть в горы те не смел,Причиною имели то,О чем сейчас я вам сказал.Там Сигизмунд живет поныне,Несчастный, жалкий, в тяжком плене;При нем находится Клотальдо,И только он с ним говорит;Наставник Сигизмунда он;Он научил его наукамИ католическою веройРебенка душу просветил;И только он был до сих порСвидетелем невольных мукИ униженья Сигизмунда.Здесь три вопроса перед нами;Сначала первый укажу.Я так люблю вас, дети Польши,Что в рабство королю-тирануОтдам ли вас когда-нибудь?А кто в несчастия такиеОтчизну ввергнет, государемВеликодушным быть не может.Второй вопрос не легче будет:Прилично ли христианинуДитя свое тех прав лишить,Какие и людьми и небомЗа ним быть признаны должны?Такого нет еще закона —Тираном быть, чтобы другихСпасать от дерзкого тирана,Когда мы согласимся с тем,Что будет Сигизмунд тираном.И хорошо ли делать зло,Другое зло предупреждая?И, наконец, еще вопрос:Я предсказаниям поверил,Но хорошо ли так легкоПоверить им без колебаний?Хотя несчастьями грозитХарактер дикий Сигизмунда,Быть может, зло не победит!Нам мнится, рок неумолим,Дурны наклонности, планетаВещает гибель, но ониСклоняют только нашу волю,А не насилуют ее[197].И так колеблясь, размышляя,Придумал наконец я средство;И всех вас изумит оно!Сегодня ночью Сигизмунда,Ему не открывая раньше,Что он мой сын и ваш король,Я во дворец велел доставить.Под балдахином королевскимОн на моем воссядет троне,Повелевать он будет вами,А вы в покорности емуДадите клятву. Трех вещейЯ этим способом достигнуИ дам ответ на три вопроса,Сейчас поставленные вам.Быть может, злое предсказаньеПустым окажется обманом,И Сигизмунд умом и ласкойЛюбовь всеобщую заслужит,И государем вашим будетТот, кто имеет все права,Хотя и был он до сих порТоварищем зверей пустыниИ блеск придворного и ловкостьМог показать лишь пред горами.А если он и в самом делеБезумный, дерзкий и жестокий,Поводья закусив, помчитсяЧрез поле мерзостных пороков,Тогда я долг исполню свой:Преодолев души страданья,Лишу я Сигизмунда власти,В темницу вновь его отправлю,И заключенье уж не будетЖестокостью, но наказаньем.И, наконец, когда мой сынХарактер дикий обнаружит,Вас всей душой любя, вассалы,Других я дам вам королей,Достойных скиптра и короны:Они — племянники мои!Соединив права обоих,Сердца связав святыней брака,Отдам Эстрелле и АстольфуКорону и свои владенья.Вполне заслуженные ими.Все это я повелеваюКак государь; но как отецПрошу об этом; как старикДаю благие вам советы,И если правильно СенекаЦаря рабом владений назвал,Как раб смиренно умоляю,Как раб об этом вас прошу.