Драмы

Вот острый край, где он тогда разбил
Себе висок до крови. Был он мал
И резв и дик, и удержать его
Я не могла. А вот окно. Здесь часто
Стояла я в тревоге по ночам,
К его шагам прислушивалась жадно.
С постели гнал меня невольный страх.
И било два часа, и три… и он
Не возвращался на рассвете бледном…
Я – чаще все одна… Займешься делом:
Польешь цветы, подушку выбьешь, ручки
Дверей потрешь, чтоб медь блестела ярко —
И день прошел… А в праздной голове
Круговорот предчувствий, темных снов,
Томит тревога, связанная тесно
С святыней материнства, – да, она
Сродни, должно быть, сокровенной силе,
Которою живет весь мир кругом.
Но не дано мне более дышать
Здесь этим сладким воздухом былого,
Волнующим так скорбно и так нежно:
Ведь я должна уйти отсюда…

Уходит в среднюю дверь.

Клавдио

. Мать!

Смерть.

Молчи. Ее ты к жизни не вернешь.

Клавдио

. О, мать моя!Приди: позволь мне только
Дрожащими губами – да, они
Всегда молчали гордо – на коленях, —
Верни ее! Уйти ей не хотелось,
Ты видела, жестокая! Зачем
Велишь ты ей уйти? Верни ее!

Смерть

. Оставь, она моя. Была твоею.

Клавдио

. И ничего не чувствовал я прежде!Все сухо, все! И никогда не знал,
Что к ней стремились корни моей жизни,
Что душу переполнит ее близость
Любовью человеческой и скорбью!

Смерть, не обращая внимания на его мольбы, играет мелодию старинной народной песни. Медленно входит молодая девушка, на ней простое платье из пестрой цветистой ткани, башмаки с тесемками, охватывающими ногу крест-накрест, на шее обрывок покрывала, голова у нее не покрыта.

Молодая девушка

.Так чудно было все – о, так прекрасно!
Ты никогда не думаешь о том?
Через тебя так горько я страдала —
Но что же не кончается в скорбях!
Я видела так мало ясных дней,
А эти были точно чудный сон.
Ты помнишь – на окне моем цветы,
И старенькие эти клавикорды,
И шкаф, где я хранила твои письма
И то, что ты порою мне дарил.
Не смейся, все мне мило становилось
И, как живое, говорило мне…
Ты помнишь – мы стояли у окна,
И дождик шел – так душно было днем!
И пахли влагой свежие деревья…
Все умерло – погибло все живое,
Покоится в гробу моей любви!
И все-таки ты дал мне это счастье,