Драмы. Басни в прозе.

Маринелли (снова подходит к окну). Карета медленно возвращается в город. Как медленно! И у каждой дверцы по слуге?.. Эти признаки мне не нравятся. Это значит, что дело удалось лишь наполовину. Это значит, что осторожно везут домой раненого, а не убитого. Маска спускается. Это сам Анжело. Отчаянная голова! Он знает здесь все ходы. Он делает мне знаки. Должно быть, уверен в успехе своего дела. Ах, господин граф, вы не хотели ехать в Массу, теперь вы должны ехать в более дальний путь! Кто вас так хорошо познакомил с обезьянами? (Подходит к двери.) Да, они презлые! Ну, Анжело?

Анжело (снимает маску). Будьте наготове, господин камергер. Ее сейчас должны привести.

Маринелли. Ну, как кончилось дело?

Анжело. По-моему, отлично.

Маринелли. Что с графом?

Анжело. К вашим услугам! Так-то! Но его, должно быть, кто-то предупредил. Он не совсем' был неподготовлен.

Маринелли. Скорее скажи мне все. Он убит?

Анжело. Мне жаль этого доброго господина.

Маринелли. Ну, вот тебе за твое сострадательное сердце. (Дает ему кошелек с золотом.)

Анжело. Все кончено и с моим славным Николо! Ему пришлось также поплатиться.

Маринелли. Вот как? Потери с обеих сторон?

Анжело. Этого честного парня мне жаль до слез! Хотя вот это (взвешивает в руке кошелек) на одну четверть утешает меня. Ведь я его наследник, я отомстил за его смерть. Таков наш закон – хороший закон; по-моему, он словно создан для поддержания дружбы и верности. Этот Николо, господин камергер…

Маринелли. А ну тебя с твоим Николо! Граф, что граф?

Анжело. чёрт возьми! Граф ловко в него угодил. Зато и я угодил в графа! Он повалился. Если он еще живым вернулся в карету, то ручаюсь, что живым из нее он не выйдет.

Маринелли. Если только все это действительно так, Анжело.

Анжело. Пусть я лишусь службы у вас, если это неверно. Есть ли у вас еще какие-нибудь приказания? Ведь мне предстоит очень далекий путь: мы хотим еще сегодня перебраться за границу,

Маринелли. Так ступай.

Анжело. Если снова что-нибудь понадобится, господин камергер, вы знаете, где обо мне спросить. То, на что может решиться кто-либо другой, и для меня не бог весть какая хитрость. А я дешевле любого другого. (Уходит.)

Маринелли. Это хорошо, однако ж не вполне. Эх, Анжело! Как можно быть таким скрягой! Он, конечно, заслуживал еще одного выстрела. А как он, верно, должен сейчас мучиться, бедный граф!.. Эх, Анжело! Это значит плохо заниматься своим ремеслом и только портить дело!.. Однако принц пока ничего не должен знать. Пусть сперва он сам признает, как выгодна ему эта смерть. Эта смерть… Чего бы я не дал, лишь бы увериться, что это так!

Явление третье

Принц и Маринелли.

Принц. Вот она идет по аллее. Она спешит, слугу оставила позади. Словно страх окрыляет ее. Она не подозревает еще ни о чем. Думает только, что спаслась от разбойников… Но долго ли это будет так?

Маринелли. Но она все же в наших руках.

Принц. А разве мать ее не разыщет? Разве граф не последует за ней? Что же мы будем потом делать? Как смогу я не пустить ее к ним?

Маринелли. На все это я, разумеется, еще не могу дать ответа. Увидим. Потерпите, ваша светлость. Нужно же было сделать первый шаг.

Принц. Зачем? Если нам придется отступить?

Маринелли. Может быть, и не придется. Тут тысяча вещей, на которые можно будет опереться… И разве вы забыли самое главное?

Принц. Как могу я забыть то, о чем, конечно, и не думал. Самое главное? Что же это?

Маринелли. Искусство нравиться, искусство убеждать… в нем никогда не ощущал недостатка принц, который любит.

Принц. Никогда не ощущал недостатка? Кроме тех случаев, когда оно ему было всего нужней… Я сегодня уже совершил весьма неудачную попытку применить это искусство. Ни комплиментами, ни клятвами не мог я вырвать у нее хотя бы слово. Немая и дрожащая, с опущенной головой стояла она, словно преступница, что слушает свой смертный приговор. И меня заразил ее страх, я задрожал и кончил тем, что просил о прощении. Я едва осмелюсь снова заговорить с ней. Во всяком случае я не решусь встретить ее здесь, когда она войдет. Вы, Маринелли, должны ее принять. Я буду здесь поблизости, послушаю, какой оборот примет дело, и войду, когда соберусь с силами.

Явление четвертое

Маринелли и вскоре потом его слуга Баттиста с Эмилией.

Маринелли. Если только она не видела своими глазами, как он упал… А она не могла этого видеть, ведь она так поспешно умчалась… Вот она идет. Я тоже не хочу быть первым, на кого упадет ее взгляд. (Прячется в углу залы.)

Баттиста. Сюда пожалуйте, сударыня.

Эмилия (тяжело дыша). Ах!.. Ах!.. Благодарю вас, друг мой… Благодарю вас. Но боже, боже! Где я?.. И совсем одна! Где осталась моя матушка? Где граф? Ведь они идут за нами? Вслед за мной?

Баттиста. Я полагаю.