Драмы и комедии

А знаешь ли ты, брат Караман, что такое вино?

К а р а м а н. Это веселье и страданье, драка и песня.

К е ч о. Э-э, вздор! Вино — это солнце. В кувшин мы заточили солнце, мы пьем солнце, самое лучшее солнце в мире. Ха! Это наше необыкновенное солнце, грузинское солнце. Что ж это выходит?! Другие могут пить наше солнце, почему же нам не пить его? Да здравствует наше солнце, Караман.

К а р а м а н. Пусть здравствует, только прошу тебя: пореже упоминай о нем. Я вспоминаю Гульчино. (Вздыхает.)

К е ч о. Ты так любишь ее?

Караман целует друга.

Понятно! Ну хватит, понятно! А если вернуться и похитить ее?

К а р а м а н. И жить в дупле этого дерева, дуралей? Накоплю в городе денег, если и тогда она мне откажет… Тогда похищу… (Прислушивается.) Звезды поют. Это они в честь Гульчино поют.

К е ч о. Какие звезды! Лягушки… Ха-ха! Тебе, когда думаешь о Гульчино, даже лягушачье кваканье кажется песнью звезд. Ты помешался. Да, помешался.

К а р а м а н (поет).

«Мой бурдючок, Кечо меня шпыняет,
В моих глазах Гульчино он роняет!
Мой бурдючок, ты вовсе опустел,
Все вылакав вино, Кечо наш отупел».

К е ч о (поет свое).

«Мой бурдючок, тебя хоть выжми,
Вина ни капли не собрать…»

Ха-ха! Пусть вся Грузия знает — Кечо пирует. Что-то мир качается и звезды пляшут! Давай и мы плясать, Каро! Какой это пир — без пляски? Бей в ладони, Каро! (Поет.)

«На пальцах танцует Кечо, на пальцах только,
Кто говорит, что Кечо пьян? Нет, нисколько!»

К а р а м а н. Осторожней, Кечо, в костер угодишь.

К е ч о (пытается перепрыгнуть через костер и падает). Вот и угодил!

К а р а м а н (поднимает его). Ушибся?

К е ч о. Когда ты упадешь, я помогу тебе встать. Мы ведь братья, так?

К а р а м а н. Конечно, братья! Правильно, генацвале!

К е ч о. Моя мама — твоя мать, твоя мать — моя мама.

К а р а м а н. Правильно.

К е ч о. Будь у меня брат, он бы стал братом твоим, а твой моим…

К а р а м а н. Правильно!

К е ч о. Если бы была у тебя жена, она стала бы и моей женой…

К а р а м а н. Правильно! Что-что? Не стыдно тебе, Кечо? Твоя жена — моя жена?

К е ч о. Ой, извини, Каро, дорогой, моя жена будет твоей сестрой, а твоя сестра…

К а р а м а н. Нет у меня сестры.

К е ч о. Ах, если бы Гульчино была моей сестрой… Ты все думаешь о ней? Окликни ее!

К а р а м а н. Гульчино-о-о-о! Гульчино-о-о-о!

Эхо: «О-о-о!»

К е ч о. Слышишь, она откликнулась.

К а р а м а н. Это горы дурачатся. С тебя пример берут.

Пауза.

К е ч о. Кто-то подкрадывается к нам, слышишь?

К а р а м а н (задрожав). Где? Кто?

К е ч о (шепотом). Вон там… В черной бурке.

К а р а м а н (вглядевшись). Да это пень. У тебя, видно, почернело в глазах от пятикопеечного вина.

К е ч о. Нет, это не пень. (Громко, с вызовом.) Девятерых я убил, а ну, кто будет десятым на острие моего кинжала? А ну!

К а р а м а н. Какой кинжал, где он у тебя?

К е ч о (шепотом). Тихо… Дома. Напугал, все разбежались! Трусы, трусы!

Эхо: «Усы… усы…»

Налей еще на пятачок, Каро, что-то в горле запершило от этих разбойников… Они хотели нас обокрасть… Лей, не жалей.

К а р а м а н. Куда тебе? Ты и без того еле языком ворочаешь.

К е ч о. Я пьян, а ты трезв, да? Да знаешь ли ты, что вино, которое ты можешь выпить, я могу влить себе в левое ухо? Наливай.

К а р а м а н. Спрячь деньги на черный день.

К е ч о. Черный день желаю своему врагу. Сквалыга! Сперва даром меня поил, теперь за деньги жалеешь? Кто ты такой? Ка-ак двину…

К а р а м а н. Да ты ногами не можешь двинуть.

К е ч о. Ты оскорбляешь меня, Каро! Таким сильным я еще никогда не был! Эх! Коли захочу, всю эту землю сотру в порошок, по ветру развею, звездам глаза засыплю… Чертовы звезды!.. Дурака валяют… Эй, звезды, гореть так гореть, а дурака валять нечего!

К а р а м а н. Не кричи. Не ровен час разбойники.

К е ч о. А ты кто такой? Нализался и с кулаками лезешь, храбрец? (Молотит кулаками воздух.) Вот тебе, вот тебе! (Того и гляди упадет.)

К а р а м а н (поддерживает его). Успокойся, Кечо, добром прошу. Не то изобью, клянусь, изобью.

К е ч о. Не хочу драться, хочу петь. (Поет.)

«Мыши, спасайтесь, к вам кошка крадется,
Горе тому, кто ей попадется!»

К а р а м а н. Ну, хватит же! Давай спать, Кечо, а утром двинем в путь. Чур не храпеть, а то проснутся звери, сожрут нас. Тогда я только и видел моего ангела, мою Гульчино…