Драмы. Стихотворения

В дни, когда вы светлый мир учили
Безмятежной поступи весны,
Над блаженным племенем царили
Властелины сказочной страны,—
Ах, счастливой верою владея,
Жизнь была совсем, совсем иной
В дни, когда цветами, Киферея[262]

,Храм увенчивали твой!

В дни, когда покров воображенья

Вдохновенно правду облекал,
Жизнь струилась полнотой творенья,
И бездушный камень ощущал.
Благородней этот мир казался,
И любовь к нему была жива;
Вещим взорам всюду открывался
След священный божества.

Где теперь, как нас мудрец наставил,

Мертвый шар в пространстве раскален,
Там в тиши величественной правил
Колесницей светлой Аполлон.
Здесь, на высях, жили ореады[263],
Этот лес был сенью для дриад[264],
Там из урны молодой наяды[265]
Бил сребристый водопад.

Этот лавр[266]

был нимфою молящей,В той скале дочь Тантала[267] молчит,
Филомела[268] плачет в темной чаще,
Стон Сиринги[269] в тростнике звучит;
Этот ключ унес слезу Деметры[270]
К Персефоне, у подземных рек;
Зов Киприды[271] мчали эти ветры
Вслед отшедшему навек.

В те года сынов Девкалиона[272]

Из богов не презирал никто;
К дщерям Пирры с высей Геликона
Пастухом спускался сын Лето́[273].
И богов, и смертных, и героев
Нежной связью Эрос обвивал,
Он богов, и смертных, и героев
К аматунтской жертве[274] звал.

Не печаль учила вас молиться,

Хмурый подвиг был не нужен вам;
Все сердца могли блаженно биться,
И блаженный был сродни богам.
Было все лишь красотою свято,
Не стыдился радостей никто
Там, где пела нежная Эрато[275],
Там, где правила Пейто́[276].

Как дворцы, смеялись ваши храмы;

На истмийских[277] пышных торжествах
В вашу честь курились фимиамы,
Колесницы подымали прах.
Стройной пляской, легкой и живою,
Оплеталось пламя алтарей;
Вы венчали свежею листвою
Благовонный лен кудрей.

Тирсоносцев[278]

радостные кликиИ пантер великолепный мех
Возвещали шествие владыки:
Пьяный Фавн опережает всех;
Перед Вакхом буйствуют менады[279],
Прославляя плясками вино;
Смуглый чашник льет волну отрады
Всем, в чьем кубке сухо дно.

Охранял предсмертное страданье

Не костяк ужасный. С губ снимал
Поцелуй последнее дыханье,
Тихий гений факел опускал.
Даже в глуби Орка неизбежной
Строгий суд внук женщины творил,
И фракиец[280] жалобою нежной
Слух Эриний покорил.

В Елисейских рощах ожидала

Сонмы теней радость прежних дней;
Там любовь любимого встречала,
И возничий обретал коней;
Лин[281], как встарь, былую песнь заводит,
Алкестиду к сердцу жмет Адмет[282],
Вновь Орест[283] товарища находит[284],Лук и стрелы — Филоктет[285].

Выспренней награды ждал воитель

На пройденном доблестно пути,
Славных дел торжественный свершитель
В круг блаженных смело мог войти.
Перед тем, кто смерть одолевает,
Преклонялся тихий сонм богов;
Пусть пловцам с Олимпа озаряет
Луч бессмертных близнецов[286].

Где ты, светлый мир? Вернись, воскресни,

Дня земного ласковый расцвет!
Только в небывалом царстве песни
Жив еще твой баснословный след.
Вымерли печальные равнины,
Божество не явится очам;
Ах, от знойно-жизненной картины
Только тень осталась нам.

Все цветы исчезли, облетая

В жутком вихре северных ветров;
Одного из всех обогащая,[287]
Должен был погибнуть мир богов.
Я ищу печально в тверди звездной:
Там тебя, Селена[288], больше нет;
Я зову в лесах, над водной бездной:
Пуст и гулок их ответ!

Безучастно радость расточая,

Не гордясь величием своим,
К духу, в ней живущему, глухая,
Не счастлива счастием моим,
К своему поэту равнодушна,
Бег минут, как маятник, деля,
Лишь закону тяжести послушна,
Обезбожена земля.

Чтобы завтра сызнова родиться,

Белый саван ткет себе она,
Все на той же прялке будет виться
За луною новая луна.
В царство сказок возвратились боги,
Покидая мир, который сам,
Возмужав, уже без их подмоги
Может плыть по небесам.

Да, ушли, и все, что вдохновенно,

Что прекрасно, унесли с собой, —
Все цветы, всю полноту вселенной, —
Нам оставив только звук пустой.
Высей Пинда[289], их блаженных сеней,
Не зальет времен водоворот:
Что бессмертно в мире песнопений,
В смертном мире не живет.