Драмы

Маша (подумав). Нет.

Платонов. Я назначен на Восток. «Да» — садимся в поезд. «Нет» — я забываю, как вас звать, вы — как меня. Всё.

Оркестр заиграл новый вальс.

Маша. Этот — хотела с вами, Саша. (Платонов молчит). Сколько на Дальний Восток дорога? Две недели? Как хорошо. (Зажмурилась). Легче всего мне сказать «да». Да вы все понимаете. Молчите только. В окно бы смотрели. Голова кружится, как представлю. Ехать с вами вдвоем, как это чудесно, Саша. (Пауза). Не могу стать вашей женой, Саша. (С нежностью). Сашенька… Чем угодно — другом, товарищем, даже… ну, вы знаете… И так зашли мы с вами слишком далеко.

Проходит Лихой матрос и одна из подруг Анечки.

Лихой матрос (уныло). Вашей маме зять не нужен?

Подруга. Вы меня уже спрашивали.

Лихой матрос (смущаясь). А я ничего. Я только пошучу и уйду.

Проходят.

Маша. Я старше вас на три года. Сегодня это пустяки, а завтра? Жизнь, Сашенька, жизнь. Я не наивная десятиклассница, не хочу зла себе, вам, Сашенька, дайте вашу руку… Какая она горячая, у Светличного совсем не такая рука! Не думайте, он хороший, у него добрая душа, но у него совсем не такая рука. Вам надо служить. Жена, семья, быт — вам сейчас только обуза. Ваш дом сейчас — корабль и только корабль. (Как бы убеждая себя). Это сейчас для вас главное, не я. Летом будете приезжать, в отпуск. (Пауза). Ко мне. (Пауза). Можно списаться и встретиться в Крыму.

Платонов (встал). Желаете быть моей девочкой для радости? Не подходит. Вон идет старший по возрасту и… по званию. Действуйте. (Козырнув, ушел).

Маша стоит молча. Подошел Светличный.

Светличный. Пожалуйста, сигареты. «Фемина», болгарские. (Маша берет, закуривает. Руки ее дрожат). Вы меня отослали, чтобы остаться с ним? Люди все замечают. Ну, не любите, зачем унижать?

Маша. Ну, вот уже — и не люблю. (Помолчав, печально). Следующий вальс — тоже с вами, Андрей Фомич.

Идет к танцующим. Светличный за нею. Появляются оба Часовникова. На лице адмирала застывшая светская улыбка, он то и дело прикладывает два пальца к фуражке, ласково и небрежно отвечая на приветствия.

Сын. Так ты сам все подстроил? Сам? (Отец молчит). Ах я сопляк, сопляк.

Отец. Тише.

Сын. Сопляк, «мамочка». «По первому разу — будь человеком. Хотя бы». Эх…

Отец. Тише.

Сын. Понимаешь, что ты наделал? Ты меня перед Платоновым осрамил, перед Славкой Куклиным, перед всем училищем.

Отец (светски улыбнулся проходящему офицеру). Не повышай тона, ты.

Сын. Поломай приказ.

Отец. Ты военный человек или так, слякоть? Приказ есть приказ,

Сын. Ты только мне не вкручивай, лапа. Позвонишь в Москву — сделают. Как-нибудь еще с тобой считаются. Да и что ты просишь? Восток.

Отец. Слушай, Костик.

Сын. Вот не хочу слушать, вот не хочу. «Костик», «Костик», а у Костика-то, оказывается, идеалы. Костик не желает начинать свое плавание по волнам жизни с блата, за широкой адмиральской спиной — как странно! Сам чему учил?

Отец (раскланиваясь). Орешь так, что стыдно.

Сын. А теперь чему учишь?

Отец. Говори шепотом.

Сын. Ловчишь?

Отец. Мальчишка. Не ради тебя, ради себя. Понял?

Сын. Нет и не хочу понимать.

Отец (глухо). Одиноко мне.

Сын. Ты еще в соку, женишься.

Пауза.

Отец. Подлая твоя душа.

Сын. Тише.

Отец. Скотина.

Сын. Говори шепотом.

Отец. Куда ты хочешь, говори живо, быстро, ну?

Сын (растерялся, тихо). На Восток, папа.

Отец. Поедешь. (Не козырнув в ответ на приветствие проходившего лейтенанта, уходит решительным шагом, чуть не столкнув выскочившую навстречу вальсирующую пару).

Часовников достает «Беломорканал», рвет пачку, закуривает.

Подходит Куклин.

Куклин. Батя, видать, не в духе. Что с ним?

Часовников. Славка, я еду.

Куклин. Куда?

Часовников. На Дальний Восток,

Куклин. Достукался?

Часовников. Еду с Платошкой. Выиграл друга но, кажется, потерял отца. Набраться, что ли?

Куклин. Если есть повод, почему бы и нет? Набраться… Ты-то… Лимонад будешь пить?

Уходят.