Драмы

Идет, обмахиваясь косыночкой, Анечка. Ей навстречу, погруженный в свои мысли, Платонов. Она увидела Платонова, зарделась. Однако он пропускает ее, словно бы не заметив.

Платонов (внезапно поворачивается). Можно вас? Послушайте.

Анечка (вздрогнула, обернулась, подчеркнуто холодно). Вы меня?

Платонов. Кажется, я был груб с вами?

Анечка (подчеркнуто холодно). Кажется.

Платонов. Извините. (Пауза). Не имел удовольствия, времени и возможности быть с вами знакомым накоротке, однако слышал по вашему адресу немало лестного.

Анечка (сухо). Больше я вам не нужна? (Хочет уйти).

Платонов. Нужны.

Анечка. Зачем?

Платонов. Один лейтенант тут, в общежитии, анкету заполнял. Фамилия — Степанов. Имя — Степан. Отчество — Степанович. Год рождения — тридцатый. Национальность — русский. Семейное положение? Хорошее. (Пауза). Выходите за меня замуж, Анечка.

Анечка. Ну прямо.

Пауза.

Платонов. Только так: «да» — «да», «нет» — «нет». Без прологов и эпилогов.

Пауза.

Анечка. Ну прямо.

Платонов. Убываю на Тихоокеанский флот, к месту постоянной службы. Поедем вместе.

Пауза.

Анечка. Вы серьезно?

Платонов. Более чем. (Пауза). Так «нет»?

Анечка. Да.

Заиграли снова тот, прощальный, морской.

Платонов. Разрешите?

Анечка. Да.

Они уходят танцевать, не произнеся больше ни слова. Прощальный, морской. Кружатся пары. Их сперва много, как в начале бала, а потом все меньше и меньше, вот исчезла последняя пара, и в последний раз взметнулись высоко разноцветные струи фонтанов, потом все ниже, ниже, погасли прожекторы, стихла музыка. Белая ночь отчетливо прочертила бровку дальнего берега, и белесый уснувший залив, и контуры Кронштадта с куполом собора на Якорной площади.

На сцену, ставшую совсем пустынной, выходят Часовников, Платонов, Куклин. Усталые, опустошенные, с расстегнутыми воротниками, со сбитыми на затылок фуражками.

«После бала».

Часовников. Жмет, проклятый. (Садится на скамейку). Батя… Уехал в Ленинград не попрощавшись. (Расшнуровывает ботинок, остается в носке. Вдруг вскочил, порывисто обнял Платонова, Куклина, размахивая ботинком, декламирует).

Мной овладело вдохновенье,

Еще писать бы и писать.

Но вашим не могу терпеньем

Так долго злоупотреблять.

Куклин. И очень тактично с твоей стороны.

Часовников. Хлопчики, хлопчики. Если бы знать…

Куклин. Что?

Часовников. Сам не знаю. (Куклину). Тебе чего хочется?

Куклин. Огуречного рассолу.

Часовников. А мне иногда хочется, хлопчики, на скрипке играть, иногда — на Анечке жениться. Иногда — стоять во главе государства.

Куклин. Ну, во главе государства — это я понимаю, но почему вдруг — на скрипке? Все у тебя вдруг.

Платонов. На ком жениться?

Часовников. Ну на Анечке. А что?

Пауза.

Платонов. Ничего.

Куклин. А я, ребята, попал в училище экспромтом. Ей-богу. При помощи троллейбуса номер четыре. Ехал документы подавать в Технологический, а вышел не на той остановке. (Платонову). А ты?

Платонов. Я завтра к маме в Тамбов съезжу.

Часовников. Эх, хлопчики…

Все молчат и только вглядываются в белесоватую спящую гладь залива, в очертания Кронштадта. Светлеет.

Гаснет свет.

…И когда он вновь загорается — прошло шесть лет. Это станет ясно из текста и будет заметно по внешнему облику героев.