Дражайший плут

Комнаты? Он имеет в виду, что этой ночью спать они будут раздельно? И почему он опять называет ее «леди»? По правде говоря, она терпеть не могла, когда к ней так обращались.

— Нет-нет, давайте поужинаем в общем зале.

В гостинице их встретили и аромат жареной говядины, и гул людских голосов. Тревельон подвел Фебу к столу, и она села, опустив пальцы на щербатую деревянную поверхность перед собой.

— Что будете? — спросил грубый женский голос.

— Пива и две порции говядины, — распорядился Тревельон.

— Сию минуту, дорогуша, — послышался тот же голос, и раздались удаляющиеся шаги.

Феба повернула голову, принюхиваясь, и, кроме запаха дыма из камина, почувствовала запах табака: джентльмены с наслаждением курили свои трубки, — а кто-то из сидящих поблизости явно не мылся ни разу за всю жизнь.

Перед ней с грохотом поставили высокую пивную кружку, и женский голос буркнул:

— Держите. А она что, слепая?

Феба улыбнулась, но ничего сказать не успела.

— Вот ведь обуза! — с сочувствием проговорила девушка-официантка. — Слепая жена! Благослови вас Господь, сэр!

Служанка удалилась, а Феба, так и осталась сидеть с открытым ртом, вдруг осознав, что все смотрят на нее и думают то же самое, что эта девица: обуза!

— Да пошла она! — буркнул Джеймс. — Не обращайте внимания. Вы прекрасно знаете, что не можете быть обузой. Любой мужчина — любой! — был бы счастлив назвать вас своей женой.

Феба улыбнулась, хотя губы у нее немного дрожали.

— А вы?

— Я самый первый.

Ее охватил жар — таким твердым, без малейших колебаний, был его ответ. Она наклонилась к Тревельону:

— Тогда почему вы сняли две комнаты? Не хотите, чтобы мы спали вместе?

— Попробуйте здешнее пиво, — проигнорировал Джеймс ее вопрос. — Оно цвета дуба. Думаю, вам понравится.

Ах вот как! Не на ту напал!

— Джеймс…

— Вот и мясо! — Та же официантка поставила на стол тарелки с ужином.

Феба нащупала оловянные блюда и теплое мясо в густой подливке.

Сердобольная девица ахнула и с сожалением причмокнула языком.

— Ну как малое дитя! Сунула пальцы прямо в тарелку.

Феба застыла. Тревельон что-то проворчал, а потом послышался звон монет и его раздраженный голос:

— Сегодня нам ваша помощь больше не понадобится. Вы свободны.

Девица фыркнула и потопала прочь. Феба же, хоть и чувствовала, как горят щеки, облизнула пальцы, расправила плечи, взяла вилку и аккуратно наколола кусочек мяса.

Тревельон тихо рассмеялся, Феба замерла, а потом услышала его голос, такой бархатный, проникновенный:

— Вы же принцесса. Вы знали об этом? Я поражен, как у нее хватило смелости вообще при вас сказать хоть слово. Впрочем, она просто не успела вас рассмотреть, потому что, стоит взглянуть на вас повнимательнее, и любой скажет: маленькая принцесса-амазонка.

Ее губы сложились в улыбку — понятно, что он хотел ее успокоить, но все равно приятно. — Уверена, вы преувеличиваете.

— Ничего подобного! Где бы вы ни появились, все мужчины смотрят только на вас, и ваша слепота здесь ни при чем: просто они видят, какая вы красивая, видят лицо и роскошную фигуру.

О-о, как же загорелись щеки!

— Но если кто взглянет пристальнее, увидит и другое: отважную девушку, которая сражается со своим недугом каждый день, но делает это с улыбкой, без нытья и отчаяния. А теперь забудьте все неприятности и пейте пиво.

Феба выпила, слизнула пену с губ, а Джеймс, накрыв ее руку своей большой теплой ладонью, спросил:

— Ну как?

— Мне нравится, очень нравится! Кажется, придется просить Максимуса, чтобы в Уэйкфилд-хаусе мне подавали пиво каждый раз, как сяду за стол.

Тревельон поперхнулся.

— Хотел бы я видеть лицо Уэйкфилда, когда станете говорить ему об этом.

Феба вздернула подбородок, явно довольна собой.

— Ничего, пусть привыкает!

Тревельон же громко рассмеялся.

Еда хоть и не отличалась изысканностью, зато была вкусной и сытной. Когда ужин подошел к концу, Тревельон отошел о чем-то переговорить с хозяином, а она осталась сидеть.

— Идемте. — Джеймс, вернувшись, помог ей встать. — Позвольте проводить вас в вашу комнату.

Феба молча кивнула. Через день-другой они будут в Лондоне, и ночевать в разных комнатах сейчас, когда это еще возможно, — непростительное расточительство.

Они преодолели лестничный марш по скрипевшим под ногами деревянным ступенькам. Гомон голосов из общего зала почти не долетал до их ушей, поскольку они направлялись в заднюю часть дома.

— Без роскоши, конечно, — заметил Джеймс, открывая дверь, — но хозяин уверяет, что это лучшая комната в гостинице.

Он провел ее внутрь, по-прежнему держа за руку, а когда закрыл дверь, Феба обернулась к нему.

— Мне показалось, что вы сняли себе отдельный номер.

Его трость с громким стуком упала на пол, а он взял Фебу за другую руку и привлек к себе.

— Я сказал хозяину, что произошла ошибка и вторая комната нам не нужна.

— Ах, как я рада!

Феба обхватила ладонями его лицо и чуть пригнула голову, чтобы добраться до губ. В этот поцелуй она вложила всю страсть, все отчаяние. Она так его хотела — сейчас и навсегда.

— Феба, — со стоном произнес он, едва отдышавшись от поцелуя.