Дразнилки

Выхин метнулся за мусорные баки, в гнусную вонь разложившихся очистков и блевотины, а шарики летели ему вслед, шумно лопаясь и окатывая краской. Финальный шарик угодил в затылок. Выхина будто швырнуло в комок ваты: звуки сделались приглушенными, перед глазами поплыло. Он запнулся, упал через ограду в оледенелые кусты. Где-то смеялись Вано и компания, но они его больше не трогали и вскоре ушли. Выхин же не двигался несколько минут, чувствуя, как поганая краска медленно, будто ленивые черви, сползает по щекам и шее. Наконец он поднялся и побрел домой – спасительные сто метров – оттираться.

3

А потом они выследили Выхина у кинотеатра.

Выхин бросил взгляд через плечо, обнаружил в двух шагах позади Вано и лысого плечистого Сашку. Оба шли неторопливо, держались на расстоянии. В руках – хоккейные клюшки. Выхин сразу понял, что клюшки им нужны были не для того, чтобы в хоккей играть, не дурак.

Он ускорил шаг. Преследователи ускорились тоже. Идти до микрорайона было около полукилометра, но это если рисковать и соваться в безлюдные места. По оживленным улицам пришлось бы делать крюк, лишние десять или пятнадцать минут, но зато вокруг точно были люди и машины. Вряд ли Капустин с дружками решились бы напасть вот так у всех на глазах.

– Левее заходи! – услышал Выхин чей-то окрик, рефлекторно дернулся влево и успел заметить бегущего с соседней улицы Капустина. Тот размахивал клюшкой, как саблей. На лицо Капустин натянул бандану «Короля и Шута», оставив открытыми только глаза.

Адреналин заставил бешено заколотиться сердце. На Выхина устроили охоту!

Вано и Сашка сорвались с места, оттолкнув какого-то прохожего. Ничуть не стесняясь.

– Бей его!

Выхин понял, что нападение будет коротким и болезненным – его, скорее всего, изобьют клюшками и убегут, пока кто-нибудь не вызвал милицию, – но просто так даваться в руки Капустину Выхин не собирался.

Он увернулся от первого удара, почувствовав, как клюшка чиркнула по бедру. Второй удар пришелся в плечо, резкая боль взметнулась к затылку, к вискам.

Выхин взвыл, не разжимая зубы, толкнул Сашку в грудь обеими руками. Тот отступил на шаг, запнулся, упал на задницу, роняя клюшку.

– Ах ты ж сука!

Капустин был рядом. Тогда Выхин побежал через дорогу, не глядя, под гудки автомобилей, нырнул в узкий проулок за магазином, пронесся мимо мусорных мешков, по гравию.

Сзади нагоняли, улюлюкая и крича дразнилки.

– Эй, жирный, не смей так быстро бегать!

– Догоним и выколотим из тебя тонну мыла!

– Давай уже, сдохни от сердечного приступа!

– Подрезай его, ребята!

Проулок закончился оживленной улицей. Выхин тут же рванул налево, не понимая, куда бежит и в какой стороне дом. Он еще не знал города, не ориентировался в нем. Ноги отяжелели, в груди начало колоть, а морозный воздух вдруг сделался горячим и сухим.

Через дорогу увидел Вадика и Степу, еще парочку друзей Капустина. Они тоже бежали, с хоккейными клюшками, вровень с Выхиным, ожидая, видимо, когда тот выдохнется.

Встречным людям не было дела до подростков. Да даже если бы и было, какой от этого толк?

Из-за спины снова засмеялись и закричали обидное:

– Жиртрест, сдохни! Давай уже!

Он понимал, что еле волочит ноги. Руки опустились вдоль тела. Захотелось остановиться, чтобы быстрее уже все кончилось. Может быть, так и сделать?

По затылку что-то больно ударило. Выхин обернулся и увидел, что в него кидают камни. Степа, Вадик и присоединившийся к ним Сашка, набрав горсти гравия в ладони, теперь швыряли их в Выхина.

– Давайте, пацаны, устроим ему Тамерлана!

Слева из-за машин выскочили, как чертики, Капустин и Вано. Отступать можно было только прямо, по узкому тротуару вдоль бетонного забора. Выхин заковылял, то и дело получая камешками по затылку и спине. Шипел от боли. Он чувствовал: еще пара шагов, еще немного, и его нагонят, повалят и начнут бить. Боли как раз Выхин не боялся. Ему не хотелось падать и быть слабаком, который ничего не может сделать. Бессилие хуже всего.

Но его не нагоняли и не били. Только швыряли камешки и дразнили. Наверное, такая была установка от Капустина: вымотать жертву, помучить ожиданием.

Из-за этого Выхин злился еще больше и в какой-то момент твердо решил для себя, что сегодня не упадет. Не в этот раз.

Бетонный забор неожиданно сменила невысокая рабица, сквозь которую был виден лес. Грязные холмики снега обступали темные стволы деревьев. Голые ветки тянулись к серому небу. Там, в глубине леса, поджидала спасительная темнота, в которой можно было укрыться, затаиться, не дать себя поймать.

Он уцепился за дрожащую сетку, перегнулся, рухнул спиной в снег, ломая подтаявшую корку, вскочил и бросился к лесу, за деревья, в укрытие.

Ветер будто толкал в спину, помогал. Рядом взметнулось облако воробьев. В кроссовки сразу же набралась холодная влага.

– Стой, сука! – закричали в спину. – Убегает! Куда? За ним! Живее!

Крики растворялись в лесу, будто снежинки под напором солнечных лучей.