Дразнилки

Он больно стукнулся подбородком о край ямы, впился пальцами в землю, сдирая ногти. Затылком мазнул по каменистой стене. По голове застукали камешки и кусочки земли. Выхин провалился в яму. В ноздри ударил густой запах перегноя, застоявшейся воды. Ботинки уперлись во что-то мягкое и податливое. Выхин задрал голову и увидел круг света в полуметре над собой. Вытяни руки – и можно выбраться. Но он не вытянул, а, наоборот, пригнулся, медленно ощупывая темноту.

Стены расступились, Выхин понял, что провалился не в яму, а в пещеру. Что-то вроде берлоги или дота.

Под ногами – густой влажный мох, хлюпает. Стены тоже были покрыты мхом. Выхин зажмурился и медленно сосчитал до десяти. Открыл глаза и разглядел очертания пещеры. Овальная, метра полтора в высоту, с парой крохотных щелей-окошек, сквозь которые осторожно заплывал бледный рассеянный свет. В каждой из четырех стен были выдолблены углубления, будто для сна. По крайней мере, кто-нибудь невысокий, вроде Маро, мог бы улечься там без проблем. В центре пещеры стоял плоский камень, и он очень походил на могилу – такие Выхин видел в фильмах.

В затылке похолодело от настигнувшего внезапного страха. Чья-то могила, вот что это. А он случайно наткнулся, провалился, растревожил.

Но с другой стороны… это же не фильм ужасов. Никто сейчас не встанет из могилы и не сожрет Выхина. Хотелось в это верить…

Он подошел к склепу ближе и разглядел, что у него нет крышки. В плоском камне просто выдолбили прямоугольное углубление. Внутри в мутной воде плавали ошметки травы, обрывок сигаретной пачки, мертвые насекомые и лягушка – кверху брюхом.

Выхин поморщился, решив дальше не исследовать, прошел к одному из углублений в стене, сел. Получилось так, что его колени едва не достали до подбородка. Но углубление было хотя бы сухим и почему-то теплым. Выхин провел ладонью, ощутил неровности – низ был выложен из камней, аккуратно подогнанных друг к другу. Камни, впрочем, тоже оказались не обычными, а с извилистыми выпуклостями, полосками, будто чем-то изрисованы. Выхин подковырнул один камень. Тот отделился легко, был теплым и сухим. Света не хватало, но Выхин все же разглядел светлые узоры на поверхности камня.

А потом они засветились.

Тонкие линии вспыхнули горячим бледным светом, очерчивая дрожащие тени вокруг. Тут же засветились стены, выпячивая из темноты переплетения линий, обнажая узоры от пола до потолка, в выбоинах и на склепе в центре. Линии раскалились стремительно. Выхин с криком уронил камень, тот наполовину погрузился в мутный мох, но продолжал светить ровным белым светом. Казалось, в пещере кто-то развесил гирлянды и включил их.

Хотелось убежать. Выбраться на поверхность. Никогда сюда не возвращаться.

В воздухе запахло свежестью, откуда-то потянуло сквозняком.

Ноги не слушались. Обожженная ладонь болела.

Линии наслаивались одна на другую, объединялись, переплетались в новые узоры. Земля под ногами тоже засветилась, мох и грязь окрашивали свет в странные фосфоресцирующие тона.

Выхин пискнул. От страха он не мог выдавить из себя других звуков. Казалось, из склепа сейчас непременно вылезет-таки тварь, от которой пахнет гнилью, глиной, грязью. Тварь эта тоже будет светиться, ее кожа окажется покрыта сотней узоров, набухшие линии – будто татуировки – оплетут с ног до головы. Тварь эта набросится на Выхина… и что сделает? Зачем ей его жрать? Что в нем такого?

Прошла минута, а может час или два, но никто ниоткуда не вылез. Линии пульсировали, пол светился, хорошо стали видны склеп, выбоины в стенах, грязь и подтаявший снег под ногами. От мха поднимался пар и аккуратно расплывался по пещере.

Выхин попробовал пошевелиться – получилось. Поднялся. Никто не набросился на него, никто не хотел остановить. Подошвы ботинок погрузились в светящуюся жижу, по пещере эхом разнесся чавкающий звук.

Выхин крутил головой, осматриваясь. Он вдруг заметил, что линии и узоры не были бессмысленными. Они складывались в рисунки. Это были лица, множество человеческих лиц – женщины и мужчины, дети, старики, подростки. Кто-то бородат, кто-то лыс. Кто-то кричал, кто-то плотно сжимал губы. Линии соединяли лица между собой витиеватой вязью. Анфас, профиль, впадины глаз, острые носы, широкие лбы, оттопыренные уши. Лица, лица, лица. На стенах, на потолке, на склепе и даже под ногами.

Выхин подумал, что он хотел бы их всех перерисовать. Немедленно. Только нужно сбегать домой за тетрадью и ручками. Переобуться, накинуть сухое, прихватить фонарик, свечи, спички, лопату, ведро, раскладной табурет отчима, и еще одежды, еды какой-нибудь, чтобы остаться в пещере на день или два, пока не перерисует их всех, лица, лица, лица.

«Кенотаф, – подумал он. Или подумал, что подумал. – Это не пещера, а кенотаф. Древнее ложное погребение. Могила без тела. А в нем камни. Так правильно».

Выхин схватился за голову от возбуждения и радости. Он понял, что нашел свое место. У каждого ведь бывают свои места, куда хочется спрятаться от проблем и больше никогда не выбираться. Подвал, чердак, рабочий кабинет, туалет, автомобиль, балкон, кенотаф в лесу.