Дразнилки

– Я не собираюсь тебя убивать, сестричка. Зачем мне это? Просто подумал, что лучше бы тебе посидеть в квартире, пока всё не закончится. Ты не ребенок и не хочешь им быть. У тебя что-то с перепадами настроения. То любишь брата, то защищаешь жирдяя, то криком кричишь об умершей дочери. Нельзя так. Я вот двадцать лет лежал в могиле и вспоминал о тебе. Ничего не может вытеснить мою любовь. Я постоянный до мозга костей, так ведь?

– Ты раньше не был таким злым.

– Неужели? Может, Элка, это ты была наивной и не замечала очевидных вещей? – Он приподнялся, отлепляя вмерзшую ладонь от ее ладони. – Прекрасная пора юности! Мы верим в единорогов и верную дружбу, но отказываемся видеть, что вокруг нас злоба, зависть, унижения.

– Ты не такой, – с трудом повторила Алла.

Живот болезненно скрутило, и она закричала, корчась, но не в силах сдвинуться с места. Вцепилась пальцами в табурет – так сильно, что сломала два ногтя. Лед оцарапал горло, вывалился изо рта рыхлой застывающей массой.

– Мы такие, – сказал Капустин не своим голосом, отходя в сторону. – Мы бы убили тебя, Элка, но брат не позволяет. Мы бы сделали из тебя чудесную ледяную статую, воплощение глупости и наивности прошлого. Когда-нибудь так и произойдет, ты только дождись.

Последние слова она уже не слышала, поскольку холод залепил уши, а на глазах наросла ледяная корка. Табурет подкосился, Алла упала на бок, скрючившись, как эмбрион. Губы слиплись, лед стянул щеки и склеил нос. Мысли метались внутри черепной коробки, как перепуганные птицы, но холод отловил каждую из них – и безжалостно прикончил.

3

Она вспомнила: холодно и страшно было в тот первый вечер, когда большая группа волонтеров отправилась в лес на поиски пропавшего Андрея.

Элку сначала не брали, потому что зачем нужна была в лесу взволнованная девчонка без опыта поисков? Но она кричала, ругалась, настаивала, и в конце концов Виктор Витальевич – физрук школы, где учились Капустины, – устало махнул рукой. В таких ситуациях голос разума не работает. Только эмоции.

– Пойдешь со мной? – спросила Элка у Лёвы Выхина.

Он сама поднялась к нему на пятый этаж, постучала в дверь. Открыл: большой и неуклюжий, одет в джинсы и футболку, плотно обтягивающую мускулистое тело. К Выхину хотелось прижаться, и чтобы он обнял и никогда не отпускал. Элка знала, что с ним будет легче, проще. Он заберет ее горе в случае чего. Так всегда бывает с влюбленными людьми.

Элка взяла Лёву за руку:

– Мне нужна помощь, очень. Я знаю, что вы не ладили, но чем больше людей будет искать, тем больше шансов, что найдем, да?

– Хорошо, конечно, – сказал Лёва. – Как скажешь.

Потом они несколько часов прочесывали лес, от реки до реки. Люди растянулись шеренгой, переговаривались, перекрикивались. То и дело среди деревьев вспыхивали короткие звонкие крики: «Андрей! Капустин! Отзовись!» – но они оставались без ответа.

Элку колотило от внутреннего холода, словно переживания и нервозность обратились в лед и отбирали тепло. Пару раз она прижималась к Лёве, а он гладил ее по волосам. Сочувствовал.

– Что с ним могло случиться? – спросил Лёва в перерыве, когда Элка устало села на ствол поваленного дерева и достала из рюкзака термос с чаем.

– Мама говорит, он должен был встретиться с друзьями у реки, чтобы пойти на сплав, но не дошел. По крайней мере, друзья его там не встретили. Возможно, провалился под лед, когда сам полез в реку. Или заблудился и ушел к горам.

– А дикие звери тут водятся?

– Разве что кабаны и лисы. Андрей знает, что делать, если вдруг наткнется на секача или самку с детьми. Вряд ли он растерялся бы в такой ситуации.

– Значит, остается надежда, что живой, просто бродит где-то там… – Лёва неопределенно мотнул головой. Сквозь голые макушки деревьев проступало серое небо.

– Да. Мы его найдем, обязательно.

В тот вечер не нашли. И на следующий тоже. И через неделю.

Наступил март, поиски постепенно завяли. Листовки на автобусных остановках и столбах поистрепались. С листовок на мир смотрел улыбающийся Андрей Капустин.

Когда волонтерские группы перестали прочесывать лес, Элка стала ходить туда сама. Сразу после школы – на час, два. Бессмысленно бродила среди голых деревьев по давно изученным маршрутам и тропкам. Спускалась к реке. Уходила к серым заснеженным холмам. Снег рыхло таял, серел, проваливался под ногами. А Элке казалось время от времени, что среди хруста снега и перелива птиц она слышит слабые крики потерявшегося брата. Пару раз она совершала что-то идиотское: ложилась на землю, прижавшись ухом к холодной влажной грязи, и вслушивалась. Ничего не слышала, убеждала себя, что сходит с ума от горя и тоски, но не могла заставить подняться. Слушала, слушала и слушала.