Дрэд, или Повесть о проклятом болоте. (Жизнь южных Штатов). После Дрэда

— Кто говорит про это? — сказал доктор Пактред, — Но, согласитесь, что можно совершать дела двояким образом: благоразумно и безрассудно. Мы должны принимать в соображение современные требования и браться только за такой труд, который, по-видимому, назначает само Божественное Привидение. Я не хочу осуждать моих собратьев; придёт время, когда необходимость, и даже долг, принудит их показать себя в надлежащем свете и высказаться по этому предмету откровенно; по чтоб приобрести прочную основу, с которой влияние Слова Божия будет иметь благотворное действие, необходимо ещё нужно испытать и перенести много зла. При настоящем положении дел, я полагаю, что многие невольники делаются набожными с определённою целью. Братья полагают, что воспитание не обойдётся без затруднений; с этим согласен и я. Желательно было бы упрочить права невольников в отношении к родственным связям, если только можно это сделать не в ущерб более значительным интересам. Не надо забывать, что царство Божие не от мира сего.

— Надеюсь, — сказал мистер Диксон, — Господь простит мне, если я был нерадив в минувшее время! Отныне, чтобы другие не делали, я буду следовать внушениям моей совести. Я буду прямо и верно изъяснять чёрному племени слово Божие и поставлю на вид дому Иуды его заблуждения. Уходя отсюда, я должен сказать несколько слов моим северным собратьям: мне не нравится их нерешительный образ действий. Братья в невольнических штатах подвержены многим искушениям. Против них вооружено всё общественное мнение. Им нужно, чтобы северные собратья стояли твёрдо и поддерживали их. Но, увы! Далеко не так действовали последние! Они извиняли наше страшное заблуждение, и тем ослабили нас более, чем все другие причины. Общественное мнение отступает назад. Пресвитерианские проповедники потворствуют смертному греху. Дети и юноши гибнут, испытывая на себе всю силу самовластия. Наша страна наполнена тюрьмами невольников и никто не заботится о жалком торге несчастными созданиями. Наши скоттеры утопают в невежестве и разврате; и в добавок наши же собратья, как, например, мистер Бонни, начинают защищать это зло. Мистер Кокер защищает пресвитериан. К несчастью! Края одежды их обагрены кровью невинных; они, ради союза, готовы уничтожить тех, за которых умер Спаситель. Братья! Вы не ведаете, что творите! Вы наслаждаетесь благами жизни в стране, не поражённой таким Злом. Ваши храмы, ваши училища и вообще все полезные учреждения ваши развиваются и благоденствуют; тогда как наши не только остановились в своём развитии, но и падают. Вы не чувствуете этого, потому что не живёте между нами. Будьте, однако, осторожны, и помните, что развращение нравов в одной части государства неизбежно заражает и другую. Помните, что рано или поздно вы должны дать ответь за тот грех, который питаете в сердцах своих и усиливаете своим равнодушием. Молю Бога, да отвратит Он от вас свой праведный гнев! Но Бог правосуден, и я трепещу и за вас, и за себя. Прощайте, братия: я должен отправиться в путь. Вы не хотите слушать меня, а я не могу вступить в ваше совещание.

Сказав это, мистер Диксон встал, с тем чтобы удалиться.

— Полно, полно, собрат; не принимай это так серьёзно, — сказал доктор Кушинг. — Останься, проведи с нами этот день, и дай нам побеседовать по-христиански.

— Я должен идти, — отвечал мистер Диксон. — Я дал слово говорить проповедь сегодня вечером и должен сдержать его. Заглянув сюда, я надеялся сделать что-нибудь доброе, но вижу, что надежды мои не оправдались. Прощайте, братья, я помолюсь за вас.

— Мне бы хотелось поговорить об этом предмете именно с тобой, — сказал Кушинг, — приезжай, пожалуйста. В делах подобного рода весьма трудно усмотреть прямую дорогу.

Бедный доктор Кушинг принадлежал к числу людей, которым суждено, подобно плавучему маяку, плавать на одном месте, и изменять своё положение, по произволу морских приливов и отливов. У него достаточно было любви, великодушия, набожности,— словом всего прекрасного, кроме способности и воли располагать своими действиями. Клейтон, увидев ясно, что тут ничего не сделать и не выиграть, тоже встал и сказал, что долее не может оставаться, и что ему приятно будет иметь спутника в лице мистера Диксона.

— Какой славный человек этот Диксон! — сказал Кушинг, проводив двух гостей.

— В нём много прекраснейших чувств, — заметил доктор Пактред.

— Да, — сказал доктор Кокер, — Диксон был бы прекрасный человек, если б не был одержим мономанией. Когда он начинает говорить об этом предмете, я стараюсь его не слушать. Рассуждать с ним и скучно и бесполезно. Я переслушал все его суждения несколько раз... Пустая трата времени.

— Но всё же, — сказал мистер Кушинг, — я желаю, чтобы было что-нибудь сделано.

— Кто этого не желает, — возразил доктор Кокер, — мы все желаем что-нибудь сделать. Но если невозможно, значит так тому и быть. Теперь займемся нашим делом внимательнее и вникнем в некоторые подробности.