Дрейф

Мурлыкая что-то себе под нос, она спустилась в трюм. Наружу она вылезла, сжимая в руке громадный крюк, в другой руке были резиновые перчатки и респиратор. Положив крюк на палубу, она принесла лебедку, трос которой подсоединила к стеклянной колбе с трупом.

— Предупреждаю, будет плохо пахнуть, — известила она, с пыхтеньем вертя катушку. — Я специально законсервировала «СИ», там нет вентиляционных отверстий. Иначе Тейн во время обслуживания моей яхты мог заподозрить неладное.

Когда «нота» оказалась внизу, Веста острием крюка сорвала пломбу. Раздалось сочное «ФУМП!», и в воздух вырвалось грязно-серое зловонное облачко. Павел не мигая смотрел на происходящее. Между тем Веста подняла крюк и, не меняя выражения лица, воткнула его в гнилую плоть. Послышался чавкающий звук.

Павла вырвало, и она недовольно взглянула на мужа:

— Тебе необязательно на это смотреть.

Он закашлялся, и прикрыв веки, тяжело задышал.

«Его больше нет, — мысленно произнес он, чувствуя едкий вкус желчи, текущей по его подбородку. — Все будет хорошо. Он больше никогда не посмотрит на меня».

Весте пришлось изрядно повозиться — останки покойника намертво прилипли к внутренней поверхности колбы, и она в буквальном смысле выковыривала его наружу по кускам. Кучку костей и части плоти она сгребла в расстеленную простынь, после чего завязала ее узлом и выбросила за борт. Лишь пара мутных пятен на палубе напоминали о том, что минуту назад здесь лежали останки человека.

Стаскивая с рук перчатки, Веста брезгливо сказала:

— Это тоже в мусорку. А вот крюк я вымою. Или это багор? А, Павлик? Похож мой инструмент на багор?

Помолчав немного, Веста неожиданно спросила:

— Интересно, твой приятель еще помнит о тебе? Как считаешь?

Павел молчал, не поднимая век. Даже если бы он слышал речь своей супруги, вряд ли бы у него нашлись силы на ответ.

— Ладно. Я сейчас приду, — пообещала Веста.

Она ушла и вернулась спустя несколько минут с походным раскладным стулом.

— Знаешь, а я ведь тоже была с тобой не всегда откровенна, — сказала Веста, усаживаясь перед «нотой» с Павлом. — Но у меня есть оправдание. Я не врала тебе, как это делал ты, мальчик. Я просто кое-что умолчала из своей биографии. Например, я утаила от тебя, что у меня все-таки был ребенок. Ты хочешь знать, от кого такая жирная и страшная бабища могла бы родить? Ты будешь поражен, узнав ответ. Конечно же, от Сережи. В отличие от тебя, он не считал меня бегемотихой или бочкой с навозом. Мы любили друг друга, и наша любовь была божественной. У нас не было каких-то дурацких предрассудков по поводу того, что в наших венах течет одна кровь. Я любила Сережу, а он меня.

Веста повернула голову в сторону океана, и уголки ее глаз повлажнели от слез.

— Это была девочка, — очень тихо проговорила она. — Чудесный, милый ангелочек. Ее волосики были как у нас — светлые. Чистая и светлая девочка. Роды начались внезапно, и Сереже пришлось все делать самому. И сначала все шло хорошо, но…

На мгновенье Веста запнулась, словно страшась продолжить.

— …Сережа предупреждал меня о возможных рисках, — она вновь заговорила, медленно выдавливая из себя слова. — Девочка родилась слепой и с нарушением дыхания. Она была похожа на продрогшего котенка. Ей не хватало кислорода, и она начала задыхаться. Я обливалась слезами, не зная, что делать. Мы повезли нашу дочь в больницу, но она умерла по дороге. Прямо на моих руках. Можешь себе представить? Она даже не попробовала материнского молока.

Голос Весты дрогнул.

— Мы похоронили ее. И несколько дней после этого не могли смотреть друг другу в глаза. Прошел год, и я снова забеременела. Но выносить ребеночка я не смогла — у меня произошел выкидыш на двадцатой неделе.

Она вытерла мокрые глаза.

— Наверное, это все-таки из-за того, что мы брат и сестра. Поэтому, встретив тебя, я молила бога, чтобы он вновь послал нам малыша.

Веста приблизила лицо к «ноте». Павел сидел в полной неподвижности, безвольно опустив голову на колени. Судя по всему, он снова потерял сознание.

— Но сейчас я благодарю бога, что он открыл мне глаза, — холодно произнесла Веста. — Пусть я лучше буду бездетной, нежели иметь ребенка от такого подонка, как ты.

Павел не шелохнулся.

Минуты текли медленно, одна за другой, а она продолжала безмолвно сидеть на стуле, уткнув бесцветный взгляд в прозрачную капуслу, внутри которой медленно умирал ее муж.

Солнце, завершив свой ежедневный пробег через океан, неспеша приближалось к горизонту.

* * *

— Dont touch me![13] — завизжал Анару, в суеверном ужасе глядя на Багра. С искаженным от ненависти лицом тот с силой притягивал к себе молодого новозеландца.

— Давай, урод, — цедил он. — Поведай мне про местных ментов.

Анару вцепился в запястье Багра своими худыми загорелыми руками, но тот даже не думал ослабить хватку, и тогда парень в отчаянии впился зубами в его пальцы.

Багор изумленно охнул, слегка выпустив парня, но тот не успел отпрянуть назад, так как через мгновенье в его лицо летел увесистый кулак. Голова Анару взорвалась болью, перед глазами, потрескивая, хороводом пронеслись разноцветные искры.