Дрёма

И где теперь мысли отца, а где его собственные? Отец писал, что он решил вернуть себе детство. Не физическую беспомощность, но духовное – открытое, незлобивое, неагрессивное восприятие мира. Он шёл ко мне, а я рос навстречу к нему. В какой-то миг мы встретились, как встречаются двое прохожих, взглянули, оценили и разминулись; но мыслями. Мироощущением. Духом…

Стоп! Кто сейчас говорит во мне. Дрёма прислушался. В ушах знакомо шумело море. Похоже на шум в ракушке, только многократно усиленный.

Дрёма сгруппировался и принял вертикальное положение. Над головой, совсем низко пролетела чайка и с любопытством посмотрела на купальщика. Он проводил птицу взглядом и решил возвращаться.

Налетевший ветер поднял лёгкую нервную зыбь на воде. Берег медленно приближался…

Чужой берег. Незнакомый!

Дрёма покрутил головой, сердце учащённо забилось – он не узнавал место. Ни пляжа с железнодорожным мостом, ни ржавого забора, ни прежних нагромождений железобетонных конструкций и бун – всё словно исчезло под водой. Ничто не напоминало ему тот пляж, на который он вынырнул из тесной улочки. Дрёма даже перестал грести руками и ногами. Вместо насыпи – дикие камни и кипарисы, дальше начинался пологий пригорок, покрытый густыми зарослями, словно эти заросли поглотили всё, что было построено и нагорожено человеком. Город с его привычными ломаными очертаниями – исчез! Исчезли не только частные дома. Начисто пропали пятиэтажки и, что совсем невероятно, – высотки. Те самые высотки, ещё недавно вознесённые под облака, и покрытые свежей краской. Их тоже не было.

Дрёма хлебнул морскую воду и закашлялся, происшедшие перемены на берегу настолько поразили его, что он едва не утонул. И лишь инстинкт самосохранения заставил его быстро опомниться и плыть к берегу. Он задыхался и кашлял. Красивый кроль, которым он не раз хвалился перед сверстниками, теперь напоминал судорожные движения новичка.

Подросток быстро выбежал на пляж и затравленно начал оглядываться вокруг. Заметался. Быстро, часто спотыкаясь и задыхаясь, пробежал в одну сторону, потом в другую.

Остановился. Широко раскрытыми глазами оглядел кипарисы и древние дубы. Так смотрят на то, что поразило разум и во что тот отказывался верить, хотя глаза убеждали – придётся смириться. Здравый смысл протестовал: я вижу, я ощущаю, я пытаюсь осознать, но мой разум отказывается верить чувствам.

Нескладное тело, лихорадочно затрясло и Дрёма скорчился на камнях, будто его скрутило болью в животе.

– Где я!? Что со мной?

Слёзы брызнули из глаз.

– Что это? Что со мной? Где я? Папа. Мама. – Бессвязно всхлипывал мальчик, иногда прислушиваясь к чайкам. Тогда он приподнимался и в надежде оглядывался. Убеждался в неизменности пейзажа и морских волн, припадал к камню и продолжал всхлипывать, дёргаясь всем телом.

Вскоре истерика утихла, исчерпав невидимые резервы организма. Дрёма сидел неподвижно, и не моргая. Солнце было в зените. Первыми это ощутили плечи мальчика. Они нетерпеливо заёрзали под кожей, ладони пытались спасти их и только усилили неприятные ощущения.

Дрёма вскочил и бросился к воде. Уже вбежав по щиколотку, он словно сумасшедший споткнулся об воду. Упал, хватаясь за воздух руками и шлёпая ими по волнам. Тут же поднялся в полный рост и выскочил на берег. Не выбирая дороги, смешно приседая, когда острые камни впивались в стопу он, тем не менее, бежал скоро, не останавливаясь, и вскоре застыл над небрежно брошенными кем-то вещами.

Это были его вещи. Сверху, как он и оставил, лежали тетради.

– Что же происходит? Вот же вещи! Мои вещи! А где люди?.. Пляж?.. Железная дорога где?.. Куда пропал целый город!..

На глазах снова навернулись слёзы. Они застлали незнакомую местность, и хоть на минуту примирили его с ней.

– Что теперь делать? Скажите мне, что дела-ать!..

Обратился он к молчаливым облакам над головой. Мысли путались, Дрёма начал машинально одеваться, путаясь в вещах и в предназначении рукавов, штанин и воротника.

Когда ему оставалось поправить на животе рубашку, он услышал необычный побрякивающий звук. Дрёма замер и прислушался, звук повторился.

– Эге-гей! Кто-нибудь!

Схватив тетради, Дрёма бросился на звук.

По высокой высохшей траве шла девочка, примерно одного с ним возраста. Она обернулась на крик и остановилась.

Дрёма бежал как оголтелый, почему-то вприпрыжку, размахивая одной рукой над головой, беспрестанно выкрикивая:

– Девочка! Девочка!

Девочка понаблюдала и, не выдержав, фыркнула подлетевшему «кавалеристу».

– Ну, девочка. И что дальше?

– Дево…

Дрёма осёкся.

– Чего бегаешь-то? Людей пугаешь? Так разве можно себя вести?

Не дождавшись ответа, девочка снова спросила:

– Ты чего молчишь, словно воды в рот набрал?

– Я… А ты чего!

– Чего, «чего»? – Не поняла девочка.

Дрёма вытянул руки и красноречиво указал на многочисленные гипертрофированного размера странные украшения, которыми девочка была обвешана с ног до головы. Он всякого повидал, но такое!

Незнакомка, в свою очередь, с не меньшим интересом рассматривала Дрёму, прищурив от солнца большие глаза.

– Странная ты какая-то. Откуда?