Дремеры. Проклятие Энтаны

– Я хотел сказать тебе спасибо. – Взглянув на Ферна, он тихо продолжил: – Когда Лиллы не стало, она словно забрала с собой весь свет, и я остался во тьме один. Остальные… я их просто перестал видеть, поэтому и ушел из Оранжереи. Я стал безразличен сам себе и не мог больше ни о ком заботиться. Даже когда появились Ферн и Кьяра, они лишь немного разогнали эту тьму. Но ты… тогда, в сквере… – Нейт замолчал, охваченный эмоциями, и лишь через минуту выговорил: – Ты отвоевала меня у тьмы, и я почувствовал, что могу жить дальше. – Он обратил на меня проникновенный взгляд. – Прошу, не жалей меня, время с вами было драгоценным. И еще: передай от меня привет Кинну. Я уверен, что, сложись всё по-другому, мы бы стали с ним хорошими друзьями.

В горле у меня встал комок.

Если бы всё сложилось по-другому, Нейт бы мог стать мне братом.

Но я не смогла ничего произнести, и в этот момент в сарай зашел Альканзар и сказал, что пора. Втроем они вытащили лодку и понесли ее к причалу. Кьяра взяла весла, а я – фонарь: хотя небо постепенно светлело, вокруг еще было темно.

Перед тем как спустить лодку на воду, Альканзар обернулся к нам и, коснувшись рукой груди, произнес слова прощания. Кьяра попыталась перевести, но голос подвел ее и после второй попытки она сдалась. Я перевела вместо нее:

– Благодаря вам свет воссиял по всей Серре, изгоняя порождения злобы и зависти. Благодаря вам я смогу исполнить свою клятву. Ваши имена навеки в моем сердце. – Он по очереди посмотрел на Кьяру, Ферна и меня. – Испытания еще не закончились, и вам предстоит долгий путь, но если вы с него не собьетесь, в конце вас ожидает награда. Будьте стойкими. – Помолчав, он добавил: – Отныне покров тайны о камне-сердце может быть снят и я наделяю вас правом нести правду по всей земле.

Он твердо пожал руку Ферну и очень осторожно, с почтением коснулся наших с Кьярой пальцев. После этого он забрался в лодку, позволяя нам попрощаться с Нейтом. Юноша повернулся к нам – его темно-карие глаза блестели от непролитых слез.

– Я счастлив, что встретил вас… всех вас. – Он судорожно вздохнул. – Я могу долго говорить, но зачем? Вы и так знаете: быть с вами – мое заветное желание.

Ферн первым шагнул к нему и крепко обнял здоровой рукой.

– Мы знаем, Нейт, мы знаем.

Я шагнула следом, одновременно с Кьярой. Мы столкнулись, но не обратили на это внимания, и Нейт обнял нас свободной рукой. И на минуту – на пронзительно короткую минуту – мы были вместе. А потом, сжав нас напоследок, Нейт отступил.

Мы смотрели, как он спускается в лодку, садится лицом к Альканзару, берет весла, как лодка отчаливает, а волны, еще вчера неистовые, с кротостью плещутся о высокие борта.

Мы смотрели, как работают гребцы, как неведомая сила ведет упорную лодочку всё дальше на север.

Мы смотрели, как под светлеющим небом лодочка становится неразличимой, как восток наливается нежно-розовым цветом и как солнце наконец раскрывает свои яркие лучи.

Нейт был прав: после бури – самый прекрасный рассвет.

* * *

Когда приплыла шлюпка, мы стояли втроем на причале, не замечая ни холода, ни влажности. Каратель Дерри резко спросил:

– Что у вас случилось? Где ваш друг?

Сглотнув комок в горле, я ответила:

– Его больше нет.

Каратель не стал ждать, пока мы сядем в шлюпку. Наоборот, он выбрался из нее и, посмотрев на Кьяру в куртке и сорочке, отчеканил:

– Еще раз спрашиваю: что у вас случилось?

– Я всё расскажу, – пообещала я, – на корабле.

– Нет, я хочу услышать всё сейчас.

От мысли, что придется рассказывать о произошедшем дважды, мне стало плохо. Я умоляюще взглянула на Карателя.

– Пожалуйста.

Он отчетливо скрипнул зубами.

– Смотрите, не пожалейте об этом.

Забрав погасший фонарь, он сел обратно в шлюпку. Матросы встретили нас настороженными взглядами, но мне было всё равно. И пока мы плыли к кораблю, я не сводила глаз с узкого пролива между Северными островами в надежде разглядеть крохотное пятнышко лодки. Но, конечно, в этом не было смысла – она уже была слишком далеко.

На корабле нас сразу же провели в главную каюту. Мы стояли перед даэррой Немеей, удивительно чужеродные посреди роскоши: грязные, промокшие, уставшие. Наверное, если бы наши сердца не были разбиты, мы бы придумали для Имрока Дейна правдоподобную историю, но ни у кого из нас на это не было сил. Оставалась только правда.

Глубоко вздохнув, я рассказала всё как было, без утайки, начиная с того, что на самом деле произошло с Тайли и Донни. Всё время, пока я говорила, Карательница хранила ледяное молчание. Я не видела выражения ее глаз – она сидела за столом, чуть опустив голову. Когда я закашлялась, Каратель Росс подал мне воды, которую я с благодарностью приняла. Я умолчала лишь о том, что увидела, коснувшись камня-сердца: это принадлежало одной мне.

Наступила гнетущая тишина. Наконец даэрра Немея задала вопрос, и от едва сдерживаемой холодной ярости в ее голосе я задрожала:

– Что из сказанного вы способны подтвердить?

– Вы можете обыскать маяк, тот саркофаг, он особенный, вы поймете…