Дремлющий дом

– Аллергия, – шепнул ей преподобный Лоренс. – На цветущие водоросли. Вы не смотрите, что друзья мистера Слая, да простит Господь все грехи его, не выглядят… ммм… благонадежными. Они добровольно вызвались вылавливать останки Себастиана из брайербримского пруда, провозились в отравленной воде не один час. На этих ребят можно положиться, уверяю вас.

Девушка не стала возражать, но была настроена куда более скептично по отношению к обоим работникам, чем святой отец. Вид то и дело почесывающихся, матерящихся сквозь зубы мужчин был ей неприятен.

Преподобный промокнул проступивший на лбу пот и, когда возвращал платок в карман (как потом объяснила себе Джули), задел ногой банку с сердцем бабушки Клои. Она покатилась по утоптанному земляному полу и попала прямо под пятки одному из работников. Он крякнул, потерял равновесие и скрылся под своей ношей.

– Джим! – сипло завопил второй, бросил свой конец гроба и кинулся на выручку. Он перестал орать, только когда его друг, выругавшись, выполз из-под треснувшей крышки. Джим зарядил сиплому в грудь кулаком и сплюнул.

Остальные присутствующие замерли от неожиданности: мрачная похоронная церемония начинала откровенно напоминать фарс. Клои в ужасе отшатнулась, натянув на лицо вуаль крохотной черной шляпки. Тимоти же нахмурился и, к изумлению Джули, приблизился к разбитому гробу.

«Он вправду собирается рассматривать останки своей бабушки? Голые кости, истлевшую одежду, пропитанную запахом разложения…»

Вдруг девушка поняла, что именно было не так. Запах. А точнее, его отсутствие.

Тимоти занес ботинок над трещиной и резко ударил по дереву металлическим каблуком. Отец Лоренс пискнул и забился в ближайший угол.

– Что ты делаешь? – Клои в ярости попыталась удержать парня за рукав, но тот лишь рассмеялся.

Со стороны входа раздался предельно спокойный голос Николаса:

– Не останавливай его, кузина, этот гроб пуст.

Мужчина выступил из тени, Джули поразилась разительной перемене, произошедшей с ним за несколько часов. Николас был полностью одет в траурный костюм, который сидел на нем куда лучше, чем его обычный коричневый, чисто выбрит, а на голове волосок лежал к волоску. Он надменно взглянул на окружающих, и лишь огромные тени под его глазами напоминали о пережитом помешательстве.

Джули обратила внимание, что руки он старательно прятал.

– Луизу Дормер похоронили заживо в саду, а сердце дед вырезал уже после ее смерти, – отчеканил Николас. – А тетушка Вивиан разбила на могиле цветник. Я же говорил тебе, что этот дом и земля прокляты.

– Тебе-то откуда это известно, умник? – Тимоти подскочил к двоюродному брату.

– Здравствуй, кузен, рад, что ты соизволил почтить нас своим присутствием. – Николас неприятно улыбнулся и протянул брату ладонь для рукопожатия, тот машинально ее потряс. – А знаю я это, потому что только что раскопал эту проклятую клумбу своими собственными руками.

Преподобный осенил себя крестным знамением и, бормоча извинения, протиснулся мимо Стэлворта наружу и скрылся за дверью. Джим и его товарищ, который, судя по сходству, приходился ему не то братом, не то рано родившимся сыном, последовали его примеру.

Юный Дормер отдернул пальцы, но Николас уже оставил на них пятна крови и земли. Грязные и израненные руки причиняли мужчине страдания, но он теперь, когда должный эффект был произведен, демонстрировал их как предметы своей гордости.

Банка, про которую все забыли, треснула от удара о каменный постамент, и зеленая жидкость медленно вытекала на пол, подбираясь к туфлям Клои, сердце лежало внутри словно мертвая медуза, выброшенная волнами на пляж.

* * *

Цветник тети Вивиан был полностью разрушен. Комья земли валялись на мощеной дорожке, приминали стебельки васильков, переламывали сухие веточки вереска. Джули поразилась скорости, с которой Николас умудрился в одиночку перекопать всю клумбу. Она представила себе, как кузен Клои не знавшими физического труда руками взял лопату и, конечно, натер себе мозоли после пары минут. Зрелище в воображении девушки было забавным: Николас отбросил в сторону инструмент и, опустившись на колени, продолжил разгребать почву негнущимися пальцами, подобно собаке, обнаружившей в саду спрятанную косточку.

Реальность же была куда менее располагавшей к веселью. Скелет Луизы находился почти на самой поверхности, закопанный не глубже, чем на метр, что объясняло ту легкость, с которой тело смогли обнаружить. Если бы Вивиан Дормер позволила своему садовнику ухаживать за цветником, он бы, несомненно, наткнулся на ее мать при прополке сорняков. Но тетушка Клои, известная своими причудами, никого не подпускала к своим макам и розам, тем самым оберегая семейную тайну.

В белых хрупких костях было невозможно опознать Луизу Дормер: за столько лет ее платье истлело, а плоть уничтожили садовые насекомые. Несколько золотых украшений болтались на мертвых пальцах и шее: Клои позже осмотрела обручальное кольцо и по гравировке на внутренней стороне подтвердила, что оно точно принадлежало ее бабушке.