Дремлющий дом

Семейный склеп Дормеров располагался позади дома в тени древних деревьев с перекрученными стволами, корни которых выбивались из-под земли.

Шершавые, посеревшие от времени стены покрывал изумрудный мох, а крышу облюбовали ветви плюща с рыжими листьями. Крепкая дверь с тяжелым засовом выглядела так, словно к ней не прикасались самое малое четверть века, но Джули знала, что ее открывали совсем недавно: во время похорон Вивиан Дормер.

Каменная постройка казалась крошечной на фоне поместья, сложно было представить, что там можно было разместить многочисленных покойных родственников Клои. Позже наследница Дормер-Хауса объяснит подруге, что в усыпальнице располагались могилы только тех, кто носил фамилию Дормер: ее деда и бабки, дяди Николаса, тети Вивиан. В то время как Бланш, хоть и являлась сестрой дедушки Эйса, после замужества утратила эту привилегию вместе с девичьей фамилией.

Клои указала на простую могилу по правую сторону от склепа, украшенную лишь крестом, похожим на рунический символ:

– Здесь лежит Молящаяся Бланш. Любопытно, если ее прах перенести внутрь к остальным, ее душа наконец успокоится? – Клои приподняла бровь, она пыталась храбриться, но ей явно было не по себе в окружении могил.

– Возможно, ей просто одиноко без семьи? – подхватила Джули. Разговор был дурацкий, и ситуация не располагала к веселью, но ей хотелось поддержать в подруге приподнятое настроение, чтобы было проще уговорить ее пригласить в дом Тренчэнта.

– А вот могила няни Риккети. Бедное создание, сгорела как спичка за пару месяцев. Отец Тренчэнта тогда еще не оставил практику и диагностировал у нее какую-то редкую болезнь, но я подозреваю, что это юные Дормеры довели девушку. – Клои скривила губы, махнула рукой на запущенное, увитое дикими розами надгробие с почти неразличимой надписью.

Девушка бродила по змеившейся тропе, усыпанной гравием, читая вслух напыщенные слова и разглядывая даты рождения и смерти. Джули старалась не отставать, боясь оказаться в одиночестве. Мелкие камешки под ногами неприятно похрустывали, сухие ветви качались на ветру, скрипели и в любой момент могли переломиться пополам и обрушиться на голову.

Стэлворт уже проводил преподобного Лоренса в усыпальницу, где двое известных хейзвудских бездельников, желавших подзаработать на пару стаканов, с рассвета занимались вскрытием последнего пристанища Луизы Дормер. Вокруг не было ни души, но Джули не покидало ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Она опасливо озиралась по сторонам, и, хотя никто не выпрыгивал из-за тяжелых могильных плит, ее шея покрылась гусиной кожей, а сердце билось в два раза быстрее, чем обычно.

Внезапно Клои остановилась как вкопанная перед аккуратным светлым могильным камнем, украшенным изображением Страшного суда: трубящий ангел в развевающихся одеждах пробуждал мертвых ото сна. Джули, которой пришлось ухватиться за узкие плечи подруги, чтобы не упасть, бросила на могилу взгляд и невольно сморщила нос: уж больно картина напомнила ей ужастики про зомби.

Завитушки на мраморе гласили:

Айрис Джейн Финч

06.09.1959–20.03.2001

«Мама Клои», – поняла девушка. Насколько она помнила, Айрис умерла в больнице в столице. Сколько труда потребовалось, чтобы доставить ее тело сюда?

Джули никогда не спрашивала, было ли это желанием самой миссис Финч или нерушимой традицией, но удивилась про себя, что отец подруги не побеспокоился о том, чтобы обеспечить жене место последнего пристанища в своих угодьях.

Затем она посмотрела вниз и заметила, что на земле лежал букет из свежих полевых цветов. Джули видела такие на пути в город, а цветник тети Вивиан хоть и не чуждался маков и васильков, не признавал ромашки и лютики, а это значило, что тот, кто положил букет на могилу Айрис, прибыл из Хейзвудса.

– Bonjour, cousine! [10]– раздался бойкий молодой голос из-под самого широкого и могучего дерева на всем кладбище, на его ветвях не было ни единого листочка, лишь вороньи гнезда усыпали их, будто огромные черные яблоки. На крепких корнях развалился худощавый юноша, он вскинул правую руку с дымившейся сигаретой в небрежном приветственном жесте.

– Salut, bébé [11], – Клои повернулась к нему лицом, сложила руки на груди, пряча улыбку. – Нужно устроить похороны, чтобы ты наконец заявился поздороваться?

Названный «малышом» затушил только начатую сигарету о землю, вскочил на ноги и, засунув руки в карманы брюк, неторопливо приблизился к девушкам. Белоснежная рубашка была велика ему на пару размеров, и широкие рукава свободно развевались на ветру, позеленевшие от сидения на траве штаны держались исключительно благодаря подтяжкам. При этом вид у парня был скорее модельным, чем завсегдатая комиссионного магазина.

– Не мог же я пропустить главное событие сезона! Официально доказано, что у бабушки Луизы все же было сердце, – произнес кузен Клои дикторским тоном ведущего новостей. – Где его обнаружили?

Его сестра лишь усмехнулась и покачала головой: