Дрессировщик. Искупление

Этот человек утомлял ее еще больше, чем Игорь, своими вечными шутками и прибаутками. Суворов был жестким и достаточно сухим в общении, заставляя Женю держаться в напряжении постоянно. Особенно тяжело ей было на первых порах, пока не привыкла к его манере, а потом и отношения у них изменились. Но даже после этих изменений в их паре не было места расслабленным шуткам, намекам и двусмысленностям. Суворов бывал жестоким, но всегда прямолинейным, и ей никогда не приходилось гадать, что же он имел в виду, говоря о чем-то.

С Валерой гадать приходилось постоянно. Это держало в тонусе, конечно… Но иногда до боли хотелось заехать ему чем-нибудь в лоб. Чтобы вел себя по-человечески, а не изображал непонятно что.

— Ну, и кого ты сейчас в мыслях казнишь, интересно? — Он еще и обладал сверхспособностью угадывать настроение Жени. Ведь она старательно держала каменное лицо, пока слушала его разговор с очень нужным человеком, и потом, когда уже покидали прием, прощаясь на ходу со всеми, кто встретится.

— Я мечтаю о том, чтобы снять туфли. Ноги уже отнимаются. — Выдала универсальную отмазку всех девушек.

— Ну, так разувайся. На улице тепло, до машины пара шагов… Не мучай свое тело.

— Я в чулках…

— Очень интересный факт. Но, извини, меня такой ерундой не соблазнишь! Но ты не отчаивайся, на ком-то другом этот прием обязательно сработает.

— Я говорю о том, что они порвутся, если туфли снять. — Ей сейчас реально захотелось снять туфли и заехать каблуком одной из них Валерию между глаз.

— Женечка, ты злишься?

— Даже не думала.

— У тебя очень говорящие глаза. Голосом владеешь отменно — школа Игоряна ощущается, он тоже как робот всегда, ни за что не угадаешь, что у него на уме. А вот глазки твои — совсем не такие. Сейчас из них летят молнии, и все — в мою сторону. — Валера снова улыбнулся шкодливо. — Так признаешься, какую казнь для меня сочинила? Чтобы хоть знать, от чего могу помереть?

— Думала каблуком по лбу стукнуть… — Злобу Жени как ветром сдуло. Невозможно сердиться на этого хохмача. — Но, боюсь, не допрыгну.

— Ну, тогда просто разувайся и садись в машину. Здесь твоим чулкам ничего не грозит. А если так сильно за них переживаешь, можешь снять — я отвернусь. И здесь некому подглядывать.

— Лучше я их потом выкину. Не хватало еще такого позора, как в машине раздеваться. — Женя устраивалась на своем месте, ерзала, стараясь вытянуть ступни так, чтобы они перестали ныть. Отмазка про каблуки была не совсем отмазкой, просто пришлась очень к месту и вовремя.

— Дай-ка, я тебе кресло отодвину… — Валера нависал над пассажирской дверью, так ее и не закрыв. С интересом наблюдал за телодвижениями Жени, потом склонился над нею. Почти испугал. Но оказалось, что просто нажал на какой-то незаметный рычажок, после чего девушка оказалась в полулежачем положении, и ноги можно было вытянуть во всю длину. — Кстати, раздеваться в машине бывает весьма приятно. Если по обоюдному желанию и не в общественном месте.

Он подмигнул, разгибаясь, пристегнул ей ремень, а потом направился к водительскому месту.

— Я поняла. Тебе нравится со мной играть, как кошке с мышкой. Весь такой умный, опытный, деловой… Почему бы и не поразвлечься?

— Ошибаешься, Женя. Это я тебя развлекаю.

Глава 18

В тот момент она не нашла, что ответить. А потом все больше убеждалась: похоже, Симонов действительно старается сделать все, чтобы Женю развлечь и отвлечь.

Чаще по выходным, но иногда и по будням, он приглашал ее то поужинать в каком-нибудь хорошем заведении, то в кино водил, то на какие-то очередные приемы. Бывали периоды, когда Валерий не появлялся дома по несколько дней, либо приходил настолько поздно, что Женя его просто не встречала. Но в те дни, когда они пересекались за ужином, всегда интересовался ее успехами на работе, расспрашивал, какие планы на учебу.

Сам не спешил делиться секретами из собственной жизни. Последнее откровение, которое слышала девушка от него — про аварию, в которой погибли родные. Но ей, отчего-то, и этой информации хватило, чтобы понять: не так все безоблачно в судьбе Симонова, и сам он не так прост, как хотел бы казаться.

Порою, он ее безумно раздражал своей привычкой забираться в душу, да еще в те места, куда посторонним даже смотреть не пристало. Бесконечные каверзные вопросы ставили в тупик, а выводы, которые Валера делал из ответов Жени, доводили до белого каления. Но чаще всего потому, что были слишком похожи на правду. Полезный навык, привитый еще Суворовым — быть честной с самой собой. Иногда Женя сожалела о том, что этот навык засел в ней слишком крепко.

Но Валерий добивался главного: рассерженная, обиженная, злая до невозможности, Женя сначала выбиралась из своей ракушки, чтобы ответить колко и болюче, а потом думала над его словами, много думала. И все реже вспоминала об Игоре — было не до него.