Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества

Поселившиеся около Антония вверили себя его духовному руководству, но это было чисто нравственное подчинение без всякого обязательного характера. Перенеся так много искушений в начале своей иноческой жизни, Антоний признавал нужду для новопоступающих иноков в духовном руководителе. Монах, говорил он, вполне должен полагаться на старца, если можно, даже в том, сколько ходить ему шагов или сколько пить капель в своей келлии, чтобы не погрешить как‑нибудь и в этом[416]. Ибо справедливо один опытный старец говорил: если увидишь юношу, по своей воле восходящего на небо, удержи его за ноги и сбрось его оттуда; потому что это ему полезно[417]. Наблюдая за духовным состоянием своих учеников, Антоний не вводил общения имуществ между ними и не установлял общих правил для жизни. Строгий устав общежития введен был Пахомием в Тавенских монастырях и отсюда заимствован в некоторые монастыри Среднего и Нижнего Египта. Но большая часть иноков египетских до самого конца цветущего времени монашества в Египте в своей жизни более приближались к обычаям учеников Антония, нежели Тавенского общежития.

Желавшие, по примеру, указанному Антонием Великим, посвятить себя на исключительное служение Богу, удалялись из городов и селений в уединенные места и селились, где казалось удобным, и располагали время и занятия по своему благоусмотрению. Чаще, конечно, новоприходящие селились около какого‑либо подвижника, уже опытного в духовной жизни, чтобы пользоваться его руководством и наставлениями, и таким образом ставили себя в отношение учеников к учителю. Естественно, что старец даже для собственного спокойствия принимал в сожительство с собою только после некоторого испытания характера нового пришельца и его способности к иноческой жизни. Отношения старца к его ученикам определялись не правилами какими‑либо, но личными свойствами живущих вместе. Приходят двое юношей к Макарию Великому в скит. «Мы хотим остаться здесь», — говорят они. «Пойдите, делайте себе келлию, если можете», — отвечал Макарий, указав им на каменную скалу, где они должны были вырубить себе жилище. «Что здесь работают?» — спросили они. «Корзины», — отвечал Макарий и, указав, как плести плетенку и сшивать ее и где доставать пальмовых ветвей, дал им мешок сухарей, и нужные орудия; работу велел отдавать сторожам, которые за то будут приносить хлеб. Юноши знали, что монашество есть подвиг; они трудились и молились в своей келлии, по субботам и воскресным дням ходя в церковь для приобщения. Прошло три года, и юные иноки не приходили к Макарию просить других наставлений. Навестив их сам, он прозрел, что они созрели для будущей жизни[418]. «Сделай меня монахом», — сказал один ученик старцу. «Посмотри место, и сделаем тебе келлию», — отвечал старец[419]. Подле аввы Агафона жили два ученика его, и каждый совершал подвиг по своему усмотрению; старец только иногда посещал их[420]. Старцы не считали даже себя вправе давать приказания живущей с ними братии. Один брат спросил Пимена: «Со мною живут братья, дозволишь ли мне давать им приказания?» — «Нет! Ты сам сперва сделай дело, и если хотят они жить по–твоему, то увидят, что должно им делать». — «Но они сами желают, чтобы я давал им приказания». Старец отвечал: «Но ты будь примером, а не законодателем»[421]. Кроний и Феодор Фермейский также никогда не давали приказаний жившим с ним молодым монахам. «Разве я начальник киновии, — говорил Феодор Фермейский, — чтобы мне приказывать?

Если ученик хочет, то пусть делает то, что я делаю перед его глазами»[422].

Но другие иноки находились в полном послушании у своих старцев; они открывали свои помыслы[423], не делали ни шагу без воли старца; исполняли без рассуждения всякое приказание старца. Примеры подобного послушания многочисленны, не говоря о строгообщежительных монастырях, где воля настоятеля есть непреложное правило жизни.

Это разнообразие в условиях жизни иноков встречается не только между отдельными общинами, но и там, где почти вместе жили тысячи иноков. Палладий, сказав, что в Нитрийской горе живет до 5000 иноков, прибавляет, что они ведут различный образ жизни, так что можно там жить по одному, по двое и многим вместе. Главный пресвитер горы и, в особых случаях, собрание старцев делали иногда свои распоряжения, когда вызывали к тому общие нужды, но вообще на частную жизнь иноков этот надзор далеко не простирался, исключая случаи, подающие повод к общему соблазну. Так было и в Скитской пустыне.

Условия поступления в иночество

От приходящих в пустыню для иноческой жизни никто не требовал какого‑либо свидетельства о том, кто он по своему общественному положению, если сам не желал сказать о сем. Брачные узы не считались препятствием к вступлению в иночество; оставляли жену и детей, и это было обыкновенным делом. Но владение недвижимым имуществом за собою не удерживали; потому что с владением недвижимым имуществом соединялись общественные повинности, за исполнением которых строго наблюдала администрация.