Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах

«Ли цзи» (на русский язык переводится как «Книга установлений», «Книга обрядов», «Трактат о правилах поведения», «Записки о нормах поведения») — одно из основных произведений конфуцианского канона. Уже в Ханьскую эпоху (I в. до н. э.) вместе с «Книгой перемен» («И цзин»), «Книгой истории» («Шу цзин»), «Книгой песен» («Ши цзин») и летописью «Вёсны и осени» («Чуньцю») оно было включено в состав конфуцианского «Пятикнижия» («У цзин»), которое стало тогда основой образования. Без знания «Ли цзи», равно как и других книг «Пятикнижия», невозможно было ни получить какую-либо должность, ни претендовать на звание культурного человека. Позднее, уже в эпоху неоконфуцианства (XII в.), две главы «Ли цзи» — «Великое учение» и «Учение о середине» — вошли в качестве самостоятельных произведений в «Малый канон», «Четверокнижие» («Сышу»), излагавшие основы конфуцианского учения.

Книга «Ли цзи» представляет собой изложение взглядов Конфуция по вопросам ритуала, морали, философии, принадлежащее его ученикам и последователям. Она писалась разными авторами и в разное время (в основном с IV по I в. до н. э.), отсюда ее разностильность, противоречивость, многочисленные повторы. В I в. до н. э. книга была отредактирована ханьским конфуцианцем Дай Шэном (благодаря чему получила свое второе название — «Сяо Дай цзи», т. е. «Записки Дай Малого»). Этот древний текст не сохранился, перестановки же и отдельные изменения в книге продолжались. Современный текст «Ли цзи» содержит 49 глав (что в издании европейского типа вместе с подробнейшим комментарием составляет восемь томов). В этих главах описаны важные древние обряды, в частности траурные церемонии, некоторые древние установления и жизненные правила, излагаются основы конфуцианского обучения, описываются ритуал и музыка в их взаимосвязи, излагаются некоторые политические и философские идеи.

Для настоящего издания отобраны шесть глав, которые представляют наибольший интерес с философской точки зрения. Авторы некоторых из них (как и большей части «Ли цзи») никогда не были известны, другие приписываются традицией кисти тех пли иных учеников Конфуция («Учение о середине» — Цзы Сы, «Великое учение» — Цзэн-цзы, «Действенность ритуала» — Янь Яню). Наиболее сложен вопрос об авторстве «Записок о музыке», которые сохранились лишь частично. Как правило, их приписывают Гунсунь Ни-цзы, но не известно, был ли он учеником Конфуция или же Сюнь-цзы, который в некоторых источниках также фигурирует в качестве автора «Записок о музыке». Глава «Поведение ученого» некоторыми конфуцианцами вообще не признавалась достоверной, поскольку в переданных там речах Конфуция звучат «гордыня и заносчивость перед государем». Однако такая оценка диктовалась положением конфуцианства как официальной идеологии империи. Для нас глава представляет несомненный интерес, так как позволяет познакомиться со взглядами раннего конфуцианства, впоследствии претерпевшими изменения.

Перевод сделан по тексту «Ли цзи чжэн-и» («Книга установлений в правильном истолковании»), отредактированному и прокомментированному в VI в. Кун Ин-да. Глава «Учение о середине» переведена В. Г. Буровым; отрывок из главы «Записки о музыке» — Р. В. Вяткиным; главы «Действенность ритуала», «Записки об учении», «Поведение ученого» — И. С. Лисевичем. Три последние главы издаются на русском языке впервые.

И. С. Лисевич

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. «ДЕЙСТВЕННОСТЬ РИТУАЛА»

Некогда Чжун-ни принимал участие в обряде чжа[1]. По окончании он вышел прогуляться на смотровую площадку[2], и невольно у него вырвался вздох. А вздыхал Чжун-ни о [царстве] Лу[3]. Янь Янь[4], будучи рядом, спросил: «Почему вы, господин мой, вздыхаете?»

Кун-цзы ответил: «Цю не застал идущих по великому пути и корифеев трех династий[5], но имеет [к ним] стремление. Когда шли по великому пути, Поднебесная принадлежала всем, [для управления] избирали мудрых и способных, учили верности, совершенствовались в дружелюбии. Поэтому родными человеку были не только его родственники, а детьми — не только его дети. Старцы имели призрение, зрелые люди — применение, юные — воспитание. Все бобыли, вдовы, сироты, одинокие, убогие и больные были присмотрены. Своя доля была у мужчины, свое прибежище — у женщины. Нетерпимым [считалось] тогда оставлять добро на земле, но и не должно было копить его у себя; нестерпимо было не дать силам выхода, но и не полагалось [работать] только для себя. По этой причине не возникали [злые] замыслы, не чинились кражи и грабежи, мятежи и смуты, а люди, выходя из дому, не запирали дверей. Это называлось великим единением[6].