Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах

Итак, если управление неправильное, государев престол не прочен. Если государев престол не прочен, то крупные вассалы изменяют, а челядь ворует. Если наказания строги, а нравы [все равно] испорчены, то законы не сохраняют постоянства. Если законы не сохраняют постоянства, то ритуал теряет свое значение. Если ритуал теряет свое значение, то служилый люд бездействует. Если наказания строги, а нравы [все равно] испорчены, то народ не [хочет] покориться. Такое государство называют больным. Поэтому [умелое] управление сохраняет государю жизнь. По этой причине правление должно исходить от неба и следовать ему, дабы получить его дарование[32]. Дарование, ниспосылаемое божеством земли, — это следование земле, ниспосылаемое храмом предков — это человеколюбие и справедливость, ниспосылаемое горами и реками — процветание и деяние, ниспосылаемое пятью духами-хранителями[33] — порядок [в доме]. Все это и есть та крепость, в которой совершенномудрые сберегали свою жизнь.

Совершенномудрые осуществляли [свое] правление, сообразуясь с небом и землей, в единении с духами и душами [умерших]. Следя за всем этим, они смогли придать ритуалу последовательность; снискав любовь народа, смогли его успокоить. Небо рождает время, а земля — богатства, человек же рожден своим отцом и обучен наставником. Если государь правильно использует эти четыре начала, то он, государь, утвердился на почве, где не взрастут неудачи. Ведь это государя почитают, а не он почитает других, это государя кормят, а не он кормит других, государю служат, а не он служит другим. Если бы государь стал почитать других, он совершил бы ошибку; если бы начал кормить других, у него не хватило бы возможностей, а если бы он стал служить другим, то потерял бы престол. Простой же народ почитает государя, дабы самому обрести порядок; кормит его, дабы обрести себе успокоение; служит ему, дабы обрести для себя славу. Так ритуал проникает всюду и утверждается разделение [людей]. Люди же стремятся к [славной] смерти и тяготятся [бесславным] существованием. Следует использовать знания людей, но искоренять их лукавство; использовать человеческую храбрость, но искоренять злобность; использовать людское человеколюбие, но искоренять своекорыстие. Если государство постигает бедствие и государь умирает за божество [своей] земли и божество Проса, то это его долг; если же знатный умирает за собственный, [а не за государев] храм предков, то это уже испорченность[34].

Что совершенномудрым удалось сплотить Поднебесную в одну семью, а Срединные царства[35] сделать словно бы одним человеком, — это не [пустое] мечтание. Нужно было [только] познать чувства [людей], воззвать к их долгу, понять их пользу, проникнуть в их бедствия, и тогда все стало возможным. Что называется людскими чувствами? Это радость, гнев, скорбь, страх, любовь, отвращение, вожделение. Всем семи чувствам человеку нет нужды учиться. Что называется долгом человека? Отец должен проявлять родительские чувства, а сын — почтительность; старший брат — доброту, а младший — дружелюбие, муж — справедливость, а жена — послушание, старшие — милосердие, а младшие — покорность, государь — человеколюбие, а подданные — преданность. Эти десять качеств и именуются человеческим долгом. Проповедь верности и миролюбия именуется человеческой пользой. Борьба и взаимные убийства именуются людскими бедствиями. Чем же еще, кроме ритуала, могли совершенномудрые управлять семью человеческими чувствами, совершенствовать десять проявлений долга, наставлять в верности и миролюбии, поощрять скромность и уступчивость и искоренять борьбу?!

Питье, еда, мужчины и женщины — вот главный [предмет] человеческих вожделений. Смерть, утраты, бедность, страдание — вот главный предмет человеческого отвращения. Вожделение и отвращение — это великие крайности человеческого сердца. Человек скрывает свое сердце — его ни измерить, ни взвесить. Прекрасное и безобразное — все таится в человеческом сердце, но цвета его не увидишь. Чем еще исчерпаешь его, кроме единственного — ритуала?

Человеку присущи качества земли и неба, в нем совокупляются светлое и темное, сливаются дух и душа, смешиваются совершенные ци пяти стихий[36].

Небо, владея светлым [началом], поддерживает солнце и звезды; земля, владея темным [началом], источает [его] из рек и гор. Когда пять стихий, распределенные по четырем временам года, обретают гармонию, то рождаются луны. Три пятидневки они округляются, три пятидневки убывают. [Также и] пять стихий, пребывая в движении, поочередно истощаются. Каждая из пяти стихий, четырех времен года, двенадцати лун сменяет другую и становится основой. Каждый из пяти звуков, шести и двенадцати аккордов[37] сменяет другой и возвращается к ноте гун. Каждое из пяти вкусовых ощущений, шести вкусовых удовольствий и двенадцати видов пищи[38] сменяет другой и становится главным. Каждый из пяти цветов, шести узоров, двенадцати видов платья[39] сменяет другой и становится главным.