Древнерусские княжества X–XIII вв.

Наблюдения над племенным членением войска первых новгородских князей на протяжении X–XI вв., отразившим территориальный состав самой Новгородской земли, связывают в одну цепь отмеченные свидетельства. Древнее ядро Новгородской волости сложилось на базе союза словен, псковских кривичей и чуди очевидно не позднее рубежа X в. Конечно, этот процесс нельзя понимать как окончательную кристаллизацию государственной территории Новгорода. Консолидация новгородских земель, распространение по ним суда и даней продолжались и значительное время спустя. Но на первом этапе военно-политический союз словен, кривичей и чуди подготовил почву для феодализации охваченных им земель, создал их устойчивые связи с нарождающимися административно-экономическими центрами.

Границы этого образования можно наносить на карту, пользуясь главным образом археологическими данными. На юге они проходили по водоразделам бассейнов Псковского и Ильмень-озера с Западной Двиной и верхней Волгой; на востоке захватывали верховья Мологи, западные скаты Вепсской возвышенности, частично южный и западный берега Онежского озера; на севере они доходили до Олонца, шли южным берегом Ладожского озера, но не достигали побережья Финского залива; на западе рубежом, вероятно, служили земли, прилегавшие к Чудскому и Псковскому озерам, а далее он шел по левобережью р. Великой.

Письменные источники X — начала XI в. такой картины нам дать не могут, но имеющиеся в них сведения ей ничуть не противоречат. Летопись четко отделяет Смоленск и Полоцк от изначальных владений новгородских князей того времени. Территории, занятые водью, также не были освоены, поскольку водь вместе с Всеславом Полоцким еще в 1069 г. нападала на Новгород[637]. Земли эстонской чуди именно с XI в. прочно вошли в сферу влияния русских князей[638].

Данных для реконструкции восточных и юго-восточных границ древнего Новгородского княжения в летописи мало. Однако появление в Ростове княжеского стола при Владимире[639], а также именование суздальских земель «той страной» в эпизоде с восстанием волхвов 1024 г. по отношению к Ярославу, шедшему из Новгорода[640], дают основания отделить эти области от новгородских владений X в.

Некоторые немаловажные подробности можно извлечь и из описания в Повести временных лет событий, последовавших за вокняжением Рюрика в Новгороде, хотя на нем и сказались представления летописца конца XI — начала XII в. По смерти легендарных братьев «прия власть Рюрикъ, и раздавая мужемъ своимъ грады, овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро»[641]. Следовательно, освободившийся стол в Белоозере получает кто-то из мужей. Логично ждать и нового властителя в Изборске, но его нет. По-видимому, единство бывших земель племен-федератов под верховенством Новгорода к XII в. ни у кого не вызывало сомнений. Не в этом ли кроется причина странного размещения братьев Рюрика?[642] Интерпретатор устного предания старался соблюсти видимость правдоподобия, но не мог нарушить историческую реальность своего времени. Так, вместо Пскова появился Изборск, расположенный на окраине кривичских земель. Ладогу заменило Белоозеро, тоже центр веси, но веси восточной. Ведь Ладога и Псков уже в XI в. были слишком прочно связаны с Новгородом, чтобы отрывать их друг от друга. Но и Изборск входил в число исконных владений новгородского князя. Поэтому вновь нарушить территориальную целостность главной «власти» Рюрика, не подвергая опасности идею ее единства, летописец не мог, а не входившее в нее Белоозеро получило очередного владетеля.

Если высказанные соображения справедливы, то они возвращают нас к мысли о формировании основного ядра Новгородской земли в очерченных границах. С географической точки зрения это вполне оправданно. Указанные территории группируются компактной областью вокруг озера Ильмень. Его разветвленная водная система связывает воедино все составные части древнего княжения. Удобные речные пути с выходами к Балтийскому морю, волоками в Западную Двину, Днепр и Волгу сыграли, надо полагать, не последнюю роль в экономическом развитии новгородских земель и их последующей политической консолидации. Нумизматические данные хорошо аргументируют этот вывод.