Древнерусские княжества X–XIII вв.

Почему же корела попала в Ипатьевскую летопись, а ладожане — нет? Противоречие здесь только кажущееся. По-видимому, Ладога и окружающие ее земли в первую очередь и составляли иноязычную часть древнего ядра Новгородского государства. Через нее новгородская дань распространялась на север и северо-восток[805]. Среди ладожских «воев» и находилась корела. Западная весь к этому времени была в значительной степени ассимилирована славянами. Корелы же, по некоторым сведениям жившей и на Олонце[806] (сюда доходили земли «Обонежского ряда»), и северо-западнее, этот процесс коснулся в меньшей степени. Летописец, естественно, счел заслуживающим внимания присутствие в новгородском войске неславянской корелы, что и отметил в своем рассказе.

Таким образом, данные Ипатьевской летописи не противоречат изложенной выше концепции.

В сочетании с показаниями Новгородской летописи (поход корелы на емь в 1143 г.) они хорошо датируют время укрепления вассальных отношений и охвата Карелии новгородской данью — начало XII в. Если вспомнить, что в конце XI— начале XII в. к данническим отношениям была приведена водь, а в начале XIII в. новгородские данники ходили уже на Терский берег, то установленная хронология получает прочную основу и хорошо согласуется с последовательным характером продвижения новгородцев в новые земли.

Первоначально, как убедительно показал И.П. Шаскольский, Новгороду были подчинены лишь Северо-Западное Приладожье и соседние лесные районы[807]. Именно эти земли были поделены на погосты, а огромные пространства северной Карелии от Ботнического залива на западе до побережья Белого моря на востоке такого деления не имели. Но и туда вслед за осваивавшими их корелами постепенно внедрилась новгородская дань. По-видимому, не позднее начала XIII в. новгородцы уже собирали дань на Терском берегу Белого моря. Этим делом руководил специальный представитель администрации — «терский данник». В 1216 г. им был Семен Петрилович, погибший в знаменитой Липицкой битве[808]. Здесь образовалась окраинная новгородская «волость Тре», известная по договорам второй половины XIII в.[809]

Западная и юго-западная граница на севере новгородских владений вряд ли была устойчивой. Распространяя свое влияние на емь, Новгород столкнулся со шведами. Началась длительная борьба за преобладание в землях нынешней Финляндии. В ней активное участие на стороне Новгорода принимали корелы, ходившие вместе с новгородцами и самостоятельно в походы на шведов. Ими была осуществлена в 1187 г. и самая крупная военная операция из этой серии — разгром шведской Сигтуны. Подданство еми Новгороду сохранялось до середины XIII в.[810]

Однако закрепиться на территории финских племен Новгороду не удалось. По заключенному в 1323 г. известному Ореховецкому договору новгородцы, чтобы избежать дальнейших конфликтов, уступили шведам три пограничных карельских погоста — Севилакию, Ясны, Огребу[811]. Были определены «развод и межа». Рубеж проходил от р. Сестры на юге до «Каяня моря» на севере, т. е. тянулся на северо-запад от Финского залива до северо-восточного побережья Ботнического залива[812].

Судя по этим данным, можно полагать, что во второй половине XII — начале XIII в. новгородское влияние простиралось на юге Финляндии значительно дальше, чем в XIV в. О том же говорят и походы новгородцев и корел на емь в 1143, 1191 и 1228 гг.

Однако здесь, как и в северной Карелии, до XIV в. еще не было «погостов-становищ». Границы собственно Новгородской волости охватывали лишь территорию десяти основных карельских погостов Северо-Западного и Северного Приладожья, составлявших некогда первоначальную племенную территорию корел.

Норвежские источники позволяют заключить, что новгородская дань на Кольском полуострове не ограничивалась Терским берегом, а достигала Ивгей-реки и Люгенфьорда[813].

Распространение новгородской дани на север и северо-восток от Онежского озера в Заволочье и Подвинье очень подробно рассмотрено А.Н. Насоновым. Исследователю удалось локализовать на современной карте большинство погостов, упомянутых в грамоте Святослава Ольговича 1137 г.[814]

Некоторые сомнения вызывает местоположение погоста-становища «на Спирковѣ», находящегося в районе устья Пидьмы на Свири[815]. Этот погост оказался в окружении земель Обонежского ряда северо-западнее погоста в Юсколе, бывшего крайним восточным пунктом древней Обонежской земли (Обонежской сотни). Вновь обнаруженный Я.Н. Щаповым «Егоровский» список «Устава Святослава Ольговича» позволяет иначе прочесть название интересующего нас погоста: не «на Спирковѣ», а «на Спиронѣ»[816]. Приняв настоящее чтение, можно отождествить этот погост с д. Спировской на р. Онеге, в 131 км от бывшего уездного города Онеги[817].