Древнерусские патерики

Другой [человек], некий христолюбец из того же города Киева, поставил церковь и для украшения той [решил сделать] большие иконы: пять деисусных* и две наместные. Он дал серебро двум чернецам Печерского монастыря, чтобы те урядились с Алимпием и заплатили бы ему за иконы столько, сколько он пожелает. Они же ничего не сказали Алимпию, взяв у киевлянина столько, сколько захотели. И спустя время христолюбец послал узнать у чернецов, готовы ли иконы. Те же сказали, что Алимпий еще золота требует. И взяли то, и растратили. Снова послали они объявить киевлянину, говоря так о блаженном: «И еще просит столько же, сколько взял». Этот же христолюбец с радостию дал. Чернецы опять сказали: «И еще Алимпий столько же требует». «Даже если он десять раз попросит, — отвечал христолюбец, — дам, только молитвы его хочу и дела рук его». Алимпий же ничего не знал о том, что чернецы творили.

И вот присылает этот человек, чтобы посмотреть, написаны ли иконы, а чернецы сообщают ему об Алимпии: «Взяв добро, не хочет он писать икон твоих». Христолюбец же тот пришел в монастырь //

л. 69 об. к игумену Никону с многочисленной дружиной, чтобы вести тяжбу с блаженным Алимпием, и обо всем поведал Никону. И сказал Алимпию игумен: «Брат, что это за несправедливость была от тебя сыну нашему? Много раз молил он тебя, давая все, что хочешь, хотя ты иногда и даром пишешь». Блаженный отвечал: «Честной отче, известно твоей святости, что я никогда не ленился в этом деле. Ныне же не понимаю, о чем ты говоришь». Игумен же сказал так: «Три цены ты взял за семь икон». И вот, для обличения его, Никон повелел принести доски иконные и призвать чернецов, которые брали добро, чтобы они вступили в спор с Алимпием.

Посланные же увидели иконы, написанные с большим искусством, и принесли их к игумену. Увидев иконы, все удивились и в ужасе, с трепетом пали ниц на землю, поклонившись нерукотворному изображению Господа нашего Иисуса Христа, и его пречистой Матери, и святых его, так что громкая слава об этом разнеслась по всему городу Киеву. И пришли два чернеца, оговорившие блаженного, ничего не зная о случившемся, и вступили в спор с Алимпием, говоря так: «Ты взял тройную плату, а икон не пишешь». Отвечали все тем, говоря: «Эти иконы Богом написаны». Те же [монахи], увидев [иконы], пришли в ужас от совершившегося чуда.

Эти же чернецы, обкрадывавшие монастырь, были обличены, и //

л. 70 лишились всего, и изгнаны были из Печерского монастыря. Но и тогда они не оставили своей злобы, возводя хулу на блаженного и говоря всем так: «Мы написали иконы, а владелец их, не желая нам платить, это замыслил, чтобы лишить нас заработанного», — и они солгали, что иконы были ими созданы, а не сами вообразились. И так убеждали они народ, приходивший, чтобы посмотреть на иконы, а хотящим поклониться им, они запрещали это делать, поэтому люди поверили чернецам, клевещущим на блаженного Алимпия.

Но Бог, прославляя своих святых, так сказал в Евангелии: «Не может город укрыться, стоя на верху горы, также и свечу, зажегши, не ставят под спудом, но на подсвечнике, чтобы светила всем приходящим»*. Так и сего блаженного Алимпия не утаилась добродетель. Дошла и до князя Владимира* весть о чуде, бывшем с иконами. По воле Божьей от пожара выгорело все Подолие*, и сгорела та церковь, где находились те иконы. После пожара, хотя церковь вся сгорела, эти семь икон оказались целыми. Услышав об этом, князь пошел посмотреть на чудо, бывшее с иконами, которые по Божьему мановению были написаны за одну ночь, и прославил от Творца всех, совершающего преславные чудеса молитвами уго//дников

л. 70 об. своих Антония и Феодосия. И взял Владимир одну икону, образ святой Богородицы, и послал в город Ростов, в тамошнюю церковь, которую сам создал*, икона эта существует и доныне, я сам ее видел. И вот что при мне совершилось в Ростове*: церковь рухнула, а икона та осталась невредимой; она была перенесена в деревянную церковь, которая сгорела от пожара, но икона та опять не пострадала, даже следов огня не осталось на ней.

Теперь перейдем к другому сказанию об Алимпии. Иной некий боголюбец дал сему блаженному написать икону. Но вскоре блаженный Алимпий разболелся, и икона не была написана. Боголюбец же стал докучать блаженному. И тот сказал ему: «Чадо, не приходи ко мне, не понуждай меня, но возложи свою печаль об иконе на Господа*, и он сделает, как ему угодно; икона твоя в свой праздник на положенном ей месте станет». Обрадовался человек, что до праздника икона будет написана; поверив словам блаженного, он пошел домой, радуясь. И снова пришел боголюбец накануне Успения*, чтобы взять икону, и увидел он, что икона не написана, а Алимпий сильно болен. И стал досаждать он блаженному, говоря: «Почему не известил ты меня о своей немощи, я бы дал писать икону другому, чтобы праздник был честен //