Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв.

В апреле 1383 г., согласовав условия компромисса, Дмитрий Донской отправил в Орду новое посольство в составе старшего сына Василия и нескольких ближних бояр, которые, получив великокняжеский ярлык, вернулись в Москву. Юный княжич был оставлен в Сарае в качестве заложника и гаранта исполнения Дмитрием Донским взятых на себя обязательств. Причем, как справедливо заметил профессор А. Г. Кузьмин, в аналогичном качестве в Сарае пребывали и другие сыновья русских князей, в частности, суздальский князь Василий Дмитриевич, поскольку при хане Тохтамыше основой поддержания господства в русских землях стала новая система княжеских заложников. Правда, в 1385 г. князь Василий «прибеже из Орды в Подольскую землю в великие волохы к Петру Воеводе», откуда бежал в Литву, где удельный трокский князь Витовт при активной поддержке митрополита-исихаста Киприана, который из-за давнего конфликта с Дмитрием Донским находился в Киеве, а не в Москве, обручил единственную дочь, юную княжну Софью на наследнике московского престола. Лишь после совершения этого обряда, в январе 1388 г. Витовт отпустил Василия в Москву «с князи лятские и панове, и ляхове, и литва». Дмитрий Донской, прекрасно зная грандиозные планы своих давних политических соперников, обряд обручения не признал и не позволил старшему сыну и наследнику престолу жениться на литовской княжне. Вероятно, именно в отсутствие законного митрополита в Москве произошло его сближение с Сергием Радонежским, который в тот период стал фактическим главой русской митрополии в Северо-Восточной Руси.

В апреле 1389 г., всего за месяц до своей кончины и рождения пятого сына Константина, Дмитрий Донской в присутствии десяти старейших бояр и Сергия Радонежского составил «грамоту душевную целым своим умом», по которой:

1) приказал «отчину свою Москву детем своим, князю Василью, князю Юрью, князю Андрею и князю Петру»;

2) «князя Василья благословил на стариший путь в городе и в станех» и «своею отчиною, великим княженьем», что практически все историки (А. Насонов, Л. Черепнин, А. Кузьмин, Н. Борисов, А. Горский) справедливо расценили как одно из главных политических достижений всего его правления.

Кроме того, в своей «Духовной грамоте» Дмитрий Донской, будучи дальновидным государственным деятелем, выразил надежду, что его сын и наследник продолжит прежний политический курс и избавит Русь от ордынского владычества: «а переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду, и который сын мой возмет дань на своем уделе, то тому и есть».

4. Социально-экономическое развитие русских земель в XIV в.

Несмотря на очень непростую политическую ситуацию, постоянные ордынские рати и княжеские распри, именно XIV век стал временем серьезных изменений в социально-экономическом развитии русских земель. В первую очередь это касалось восстановления института феодального землевладения, фактически разрушенного в годы первого монгольского нашествия. Как установили многие историки (Г. Вернадский, А. Зимин, В. Кобрин, А. Горский, Н. Горская), в этот период основной формой становления светского землевладения в Великом Владимирском и Московском княжествах стало пожалование земли из домениальных княжеских владений различным категориям служилых людей, входивших в состав великокняжеского двора. Самой узкой и привилегированной прослойкой великокняжеских слуг были ближние бояре — Вельяминовы, Плещеевы, Морозовы, Всеволожские, Бестужевы, Челядины и ряд других, из числа которых формировался состав великокняжеской Боярской думы. Затем шли слуги вольные и слуги дворские: первые, как и ближние бояре, получали землю в безусловное держание, то есть родовую вотчину, а вторые, будучи де-факто княжескими холопами, получали наделы земли в условное владение, то есть поместье.

С середины XIV века, после проведения митрополитом Алексеем знаменитой монастырской реформы, в результате которой все монастыри перешли с келиотского на общежитийный устав, в крупного земельного собственника начинает превращаться и Русская православная церковь. Как считают многие историки (И. Будовниц, А. Кузьмин, А. Зимин, В. Кобрин, Р. Скрынников), рост монастырского землевладения шел значительно быстрее, чем развитие светского землевладения, поскольку:

• православное духовенство, обладая привилегированными «тарханными» грамотами, не платило постылого «ордынского выхода» в Сарай, что способствовало притоку на монастырские земли большого количества крестьян;