Древняя рукопись

В воздухе возник заголовок: ЗОНД НА ФАРАДЕЕ УНИЧТОЖЕН! СМОТРИТЕ ПОСЛЕДНЕЕ СООБЩЕНИЕ! ИССЛЕДОВАТЕЛИ В ШОКЕ! Фейруз кивком потребовала продолжения. Инфосфера ее поняла. На первой фотографии ничего такого особенно шокирующего не было. Среди зарослей стоял постамент. Наверное, когда-то на нем была статуя. Давно. Все говорило о том, что скульптуру расстреляли в упор. Но на постаменте осталась надпись. Наверное, она сообщала, по какому поводу или кому был установлен памятник.

Конечно, Фейруз не могла прочитать надпись. Да и вряд ли кто-нибудь когда-нибудь сможет. Но все же снимок ее удивил. Перед ней были знакомые, намного более тщательно выписанные символы, которые она прекрасно помнила по страницам рукописи Войнича.

А вот следующий снимок, он же последний, действительно стал неожиданным. К зонду приближалась обнаженная блондинка с огромным камнем в руках. Хотя нет, это был не камень, а обломок бетона, из которого торчали ржавые куски арматуры.

Женщина была грязной, мускулистой и коренастой, очень похожей на тех женщин, которые плескались в бассейне на рисунках рукописи. Фейруз поймала себя на мысли, что думает о них в контексте того, что говорил Тони. Мысль мелькнула и ушла. Она сосредоточилась на снимке. Здесь не нужна была особая проницательность. То, с каким выражением женщина смотрела в сторону небольшого суставчатого зонда, еще на земле прозванного гусеницей, лучше всяких слов говорило о ее намерениях. Всем сразу становилось понятно, почему зонд прекратил передачу сразу после встречи с обитательницей Фарадея.

«У нас шла война... Очень большая война. Такая, знаете, война без правил...». Слова уборщика эхом прозвучали в голове Фейруз. Как и другие, сказанные когда-то Томасом Гоббсом, о жизни человека в естественном состоянии – одичавшего, грязного, грубого и коренастого... Блондинка на снимке именно такой и была.

Долго размышлять Фейруз не дали. Пауло был прав: море сообщений распирало ее почтовый ящик. Авторами некоторых были явные сумасшедшие, множество других отправили энтузиасты, отдавшие много времени манускрипту Войнича. Эти явными сумасшедшими не были, по крайней мере, не казались такими с первого взгляда. Были сообщения от колллег-ученых, которых, строго говоря, к нормальным тоже относить не стоило. А еще правительственные чиновники, духовенство... Эти пребывали в процессе потери разума. Надо разбираться. На что-то придется ответить, что-то можно отложить на потом, а большинство ждала мусорная корзина.

О перерыве на обед Фейруз не вспомнила. Не было ни минуты. Съемочная группа брала у нее интервью для инфосферы на протяжении целых двух тысячных – больше она не могла себе позволить. Известность и слава не занимали ее ни в какой мере. Если бы это было не так, она вряд ли выбрала бы своей специальностью библиотечное дело. Но сейчас приходилось соответствовать.

Часы показывали 7.08. Пора домой, да только не получится. Если бы Пауло или кто-нибудь еще принес поесть и кофе, обязательно кофе, и побольше... Фейруз серьезно опасалась, как бы не заночевать сегодня на работе, прямо здесь, за столом.

Подумав о времени, она тут же вспомнила Тони Локвасто. А вспомнив, тут же позвонила ему. Никто не ответил. Фейруз удивилась. Сумасшедший он или нормальный, но обязательный и аккуратный во всяком случае. Пришлось оставить сообщение с просьбой перезвонить ей. Подождала. Никакого толка. Тогда она разыскала номер его сменщика и поинтересовалась, почему не может дозвониться до Тони.

– Он еще утром ушел, профессор. Разве он не предупредил? Сказал, что дома какие-то проблемы. Но, похоже, проблемы были и у него самого. Ну, так он выглядел, если вы понимаете, о чем я.

Фейруз поблагодарила и закончила разговор. Потом еще раз просмотрела сообщения в почте, не пропустила ли что-нибудь от Тони. Нет, ничего не было. Да что ж за день сегодня такой безумный! Именно в этот момент ей позвонил губернатор Коннектикута. Разговор был долгий и тяжелый, так что она напрочь забыла об исчезнувшем уборщике. А срочные звонки и сообщения продолжали поступать. В 2300 по старой системе Фейруз еще продолжала отвечать на запросы ранних пташек из Европы. Наконец, она попрощалась со всеми, отключилась и направилась домой. Уилфрид и так слишком долго оставался в одиночестве.

Было темно и тихо. Только вдалеке, словно неприкаянные души, завывали пожарные машины. Фейруз довольно долго простояла на остановке, автобусы так поздно ходили с увеличенными интервалами. Потом, когда она шла по темным улицам, ей не раз пришлось пожалеть, что в сумке не было шокера. Тем не менее до дома она добралась без проблем и с облегчением вздохнула, когда за ней закрылась входная дверь.

Уилфрид хотел знать, где, черт возьми, она шлялась все это время, и почему, черт побери, у него пустая миска? Пришлось долго извиняться перед котом, потом кормить рыбок, и все это практически на автопилоте. Только после всего этого она приказала: «Новости».