Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Насколько можно судить по письменным источникам, почти исключительно западноскандинавского происхождения, на службу русским князьям в X – первой половине XI в. поступали по преимуществу шведы и норвежцы[1295]. Однако и готландцы нередко плавали на восток: с рубежа VIII–IX вв. на остров Готланд через Восточную Европу начинают поступать во все большем количестве восточные серебряные монеты[1296]. Количество найденных дирхемов (более 40 000)[1297], равно как и число кладов (более 700)[1298] свидетельствуют о чрезвычайной активности готландцев в восточной торговле IX–X вв. Особенно показательна связь кладов с богатыми усадьбами, принадлежавшими «заморским купцам» (farmenn): подавляющее большинство кладов серебряных монет, слитков и предметов обнаружено в пределах усадеб, нередко под полами домов или рядом с жилым домом[1299].

Следов восточноевропейских связей Готланда XI в. по археологическим и нумизматическим данным значительно меньше. Арабское серебро доминирует в кладах до 970-х гг., после чего постепенно растет количество немецких денариев и английских пенни, однако дирхемы продолжают присутствовать в кладах даже первой половины XII в.[1300], но в несравненно меньшем количестве, и в подавляющем большинстве это монеты чеканки X в. и более раннего времени, т. е. старые запасы, а не новые поступления. Крайне мало найдено на Готланде и восточноевропейских древностей XI в., равно как и готландских в Новгороде[1301].

Тем не менее поездки готландцев на Русь и в Новгород продолжаются, о чем свидетельствуют готландские рунические памятники. Из восьми известных готландских надписей, упоминающих Восточную Европу, шесть датируются XI в.[1302]. Четыре из них говорят о людях, побывавших или погибших в Восточной Европе, причем один из тех, в чью честь установлена мемориальная стела, «умер в Хольмгарде» – Новгороде[1303].

Таким образом, свидетельства о готландско-новгородских связях XI в. скудны как по причине недостатка письменных источников, так и, видимо в первую очередь, по причине не слишком высокой интенсивности этих связей. Готландцы бывали в Новгороде, но не они составляли основной контингент «варяжского подворья», особенно в первой половине XI в. Поэтому оснований называть это подворье торговым двором, тем более готландских купцов, в то время не было.

Радикальные перемены в новгородско-готландских отношениях, насколько можно судить по совокупности разнохарактерных источников, происходят в самом конце XI – начале XII вв.

Во-первых, со второй половины XI в. существенно изменяется характер торговой деятельности готландских купцов. Количество денежно-вещевых кладов на Готланде сокращается, но их размер существенно увеличивается[1304]. Именно к этому времени относятся такие огромные сокровищницы, как денежно-вещевой клад из Бюрге (приход Люммелунда), содержащий свыше 10 кг серебряных монет, рубленого серебра и украшений (1140-е гг.). Это указывает на концентрацию торговли в руках немногочисленных, но крупных купцов, для которых торговля являлась профессиональным, а не окказиональным занятием. О том же говорит и смещение к побережью с конца XI в. усадеб «заморских купцов», ранее располагавшихся более или менее равномерно по всему острову[1305].

Во-вторых, в это же время в готландской торговле, а также в культуре начинают отчетливо проявляться связи с Новгородом. В монетной части уже упоминавшегося клада из Бюрге наряду с арабскими дирхемами, немецкими денариями и рубленым серебром присутствуют 34 древнерусские серебряные гривны с кириллическими граффити (именами Селята, Тихота, Бынята и др.) и так называемые лепешки камского серебра. Исследование монетных гривен – все они принадлежат к одному типу, ранее определяемому по находкам на Руси как черниговские, – позволило установить, что они производились в Северной Руси[1306].

В первой половине XII в. на Готланде возникает традиция росписи деревянных панелей – внутренней обшивки церквей. Сохранившиеся фрагменты панелей из двух церквей (в приходах Эке и Дальхем), согласно новейшим исследованиям, не являются работой русских или греческих мастеров, как предполагалось ранее. Они, видимо, созданы местными мастерами, но хорошо знакомыми с византийско-русской традицией[1307], ближайшим очагом которой был