Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

В конце концов возникает вопрос, который стоит в подтексте наших рассуждений. Мышление, развиваясь, обуславливает развитие языковых форм и категорий, или же новые категории языка приводят к совершенствованию мышления?

Возможны различные ответы на этот вечный вопрос.

Первый ответ напоминает о схоластическом споре: что раньше — яйцо или курица? Ответ переходит в область действительного: это яйцо раньше этой курицы, хотя бы потому, что она — из этого яйца и вылупилась. Однако т о яйцо — уже от этой курицы и т. д. Так отвечает номиналист.

Второй ответ даст концептуалист, который соотносит слово и вещь, в данном случае — язык и его носителей. С этой точки зрения определенные (гениальные) люди в своем мышлении на основе личного опыта развивают интеллектуальные формы сознания, которые откладываются в языке и тем самым становятся всеобщим достоянием всех, говорящих на данном языке. У гениев мысль раньше языка — они отшлифовывают его формы; у простецов же, наоборот, мысль направлена уже готовым словом.

Третий ответ даст реалист. Философский реализм (эссенциализм — от слова essentia ‘сущность’) требует внимания к сущности — он ищет идеальное в действительном, и то и другое признавая реально существующим. С его точки зрения мысль и язык — проявления одной и той же энергии и потому равноценны перед судьбой и человеком.

Средневековье — время (точнее — эпоха) сложения мысли в слове, через слово, за словом. Энергия языка в противоположностях смысла, формы, отношений и связей формирует культуру мысли, логическую силу интеллекта, причем по мере возможности распространяя ее на всё более широкий круг людей. Величие Средневековья в этом: Средневековье выработало современный интеллект. Новое время обогатило мышление, одновременно его обеднив содержательно.

Ибо, сформировавшись в законченность литературных норм, язык как бы одеревенел, застыл, перестав развиваться в заданном некогда направлении. Узы сложных парадигм и отточенных категорий давят на сознание, замедляя ход эволюции; они не дают развернуться мысли в путах сложившихся речевых форм. Всё чаще логическое мышление подменяется риторическим — мысль «проскакивает» в пустоте речевых формул, идиом, клише и просто банальностей мысли.

«Живого языка» уже нет, и теперь она, сама мысль, должна бы развивать язык.

Настало время мысли ответить на заботу, которой ее окружил язык во времена Средневековья. Те самые «темные века» неустройств и погибели, на которые так охотно и дерзко принято возводить хулу.

ВЕЩЬ

Въ житейскых вещехъ тружаються человѣци.

Кирилл Туровский

В древнерусском языке слово вещь появилось во второй половине XI в. из книжных текстов восточноболгарского происхождения, первоначально в литературной школе Киево-Печерского монастыря, и несомненно под авторитетным ее влиянием слово постепенно вошло в литературный обиход, причем первоначально только в ограниченном числе случаев и в определенных жанрах (прежде всего — в высоком ораторском). *Vektь в русском произношении дало бы вечь, однако во всю средневековую историю письменности мы имеем только вещь (иногда — и вѣщь), как нощь при русском ночь. И северные, и южные рукописи одинаково смешивают е и ѣ в написании этого корня (но только этого заимствованного корня), хотя вообще-то условия такого фонетического смешения в новгородских и галицко-волынских рукописях были диаметрально противоположными.