Древняя Русь. От Рюрика до Батыя

Как это отразилось на конкретных материальных предметах? Мы имеем массу археологических источников того времени, а именно раскопанных городищ. Например, в Великом княжестве Киевском того времени земли были одинаково устроены: центральные столичные города (такие как Киев или Чернигов), города меньшего значения (Вышгород, Звенигород, Переяславль-Южный и т. п.). Они, конечно, были гораздо меньше Киева, который занимал 450 гектаров, а Переяславль-Южный – 70 гектаров, но тем не менее это много. И вокруг – около двухсот городищ размером в полгектара, 3 гектара. Если взять и с Черниговской землей, и с Переяславлем-Южным, и Владимиром-Волынским, и с Туровым, то есть те земли, которые постепенно выделились непосредственно из Киевского княжества, можно насчитать сотни таких городищ.

Там жили бояре со своим хозяйством и дружиной. Эти городища были очень сильно укреплены. Их населяли местные земельные феодалы, которые, что очень характерно для южной и юго-западной Руси, старались находиться как можно дальше от центра, чтобы как можно реже попадаться на глаза начальству.

А в это время на северо-западе Руси, там, где Новгород и Псков, все боярство, наоборот, стремилось жить в городе, ведь это торговая республика. На своей земле они оставляли приказчика, который решал все вопросы, а сами оставались в Новгороде, где самая большая прибыль была с торговли. То есть уехать из Новгорода был бы нонсенс. Таким образом они оказались бы вне веча и могли получить прямой ущерб, пропустив очередное заседание, поэтому все старались жить в городе.

По данным археологических раскопок можно понять, какие усадьбы принадлежали боярам, а какие – нет. И находки актовых печатей и берестяных грамот позволяют нам выявлять фамилии тех или иных боярских родов, которые жили на определенных усадьбах.

Выяснилось, что усадьбы в первую очередь разнились по размерам. Большие усадьбы бояр могли занимать около 1200 квадратных метров, а могли доходить до 400–800 квадратных метров – гораздо меньше, но все равно очень много. При этом боярская семья старалась жить компактно: не все в одной усадьбе, а несколько усадеб вместе образовывали квартал. Кварталы ограничивались, как правило, церковными постройками, строительство и содержание которых спонсировалось данным семейством. Получалась некая крепость, в которой жили несколько родственных семей одного крупного боярского рода. Это была их корпорация.

В Новгороде было пять концов: Славенский (Торговый), Людин конец, Плотницкий, Неревский, Загородский и прочие. Небольшие крепости концентрировались именно на улицах, то есть внутри города. Очень похоже на то, что строили в городах-государствах Италии (Флоренции, Вероне и др.). И там бушевали настоящие страсти, поскольку на одной территории было слишком много людей, заинтересованных в конкретном материальном выражении своей деятельности. Естественно, из-за этого постоянно возникали конфликты.

Особенно характерны такие укрепленные усадьбы были для южнорусских земель, ведь выделять по чуть-чуть их начал еще Владимир Святой. Цель была следующей: боярин, находясь на земле, мог лично следить за самым главным – за трудом крестьян, приносящих основной прибавочный продукт, который можно продавать и покупать себе и своим дружинникам военное снаряжение. И расселяли их, что очень важно, на южном и восточном лимесах[14] княжества – для того чтобы укрепленные усадьбы первыми получали удары Степи. Понятно, что эти маленькие замки не смогут удержать настоящего нашествия, но в силах его задержать и, самое главное, предупредить столичный город.

И было таких усадеб очень много. Подробнее об этом можно прочитать в очень интересной книге исследователя-археолога А.В. Кузы и Ю.А. Рапопорта. Там приводятся размеры усадеб (точнее городищ, «усадьбы» в данном случае – условное название), как они были укреплены, какого были размера, как располагались жилища внутри – это все раскрывает археология.

Положение крестьян и мелких ремесленников было в то время крайне незавидным. Потому что на Руси их, как и в Западной Европе, в середине XII века уже перестали считать за полноценных людей, особенно зависимых крестьян. Становится все меньше свободных общинников, которых называли в раннем Средневековье «словен» или «рус», то есть не «смерд» и при этом не «гридень», то есть не княжеский и не боярский человек. Постепенно они вообще пропадают из летописи актового материала. Видимо, о них перестали писать в товарных количествах, поскольку их стало настолько мало, что они уже не играли какую-либо роль, сконцентрировавшись в городах в качестве свободного городского торгово-ремесленного населения. А крестьяне были поделены в виде той или иной формы зависимости, вплоть до рабской.