Древний Египет. Подъем и упадок

Помимо официальной риторики хронистов у похода на Мегиддо было и человеческое измерение. Египетские солдаты вернулись домой не только с материальной добычей, но также и с чужестранными женами. Пленницы и наложницы, проделавшие долгий путь до долины Нила, прижившись на новом месте, преобразовали египетское общество: Египет эпохи Нового царства сделался космополитичным. Таковы были совершенно неожиданные последствия имперских устремлений Египта.

Долина Нила издревле была плавильным котлом народов и культур, влияния из Средиземноморья и Африки сосуществовали здесь, взаимно оплодотворяясь. Еще с доисторических времен Египет охотно принимал иммигрантов из других земель — при условии, что они полностью интегрировались и переняли египетские обычаи. Даже в самом расцвете века пирамид, когда шовинизм и самоуверенность египтян не знали границ, уроженец Мемфиса мог жить рядом с корабельщиком из Кебни или наемником из Нубии, принявшими египетские имена.

Но приток чужеземцев, вызванный походами Тутмоса III, имел совсем иные масштабы. Египетские города и селения стали домом для многочисленных иноземцев, которые быстро научились извлекать пользу из новых обстоятельств. Один особо талантливый военнопленный, по имени Пас-Баал, сумел подняться до должности главного архитектора храма Амона, которую после него занимали как минимум шесть поколений его потомков. Даже в царском дворце отношение к иноземцам изменилось: среди личной добычи Тутмоса III, взятой на Ближнем Востоке, были три сириянки, по-видимому, очаровавшие молодого царя. Одна из них звалась Мануваи, от аморитского слова «любить», а ее подруги — Мангата и Марута (ивритское Марта, что означает «госпожа»). Тутмос осыпал всех троих щедрыми дарами: золотыми браслетами для рук и ног, бисерными оплечьями, диадемами с драгоценными камнями, сосудами из дорогих металлов и редкостного стекла. Едва прошло сто лет после изгнания ненавистных гиксосов, а у египетского царя в гареме завелись азиатские жены. Это была знаменательная перемена.

После Мегиддо Тутмос III за два десятилетия провел еще шестнадцать военных операций на Ближнем Востоке, т. е. устраивал походы почти ежегодно. Правда, по большей части это были просто инспекционные поездки в сопровождении войска, имевшие целью закрепить результаты побед и получить дань с вассальных князей. Но несколько походов в Сирию и Палестину понадобилось для решения чисто военных задач. Серьезную угрозу представлял город-государство Тунип в северной Сирии; он-то и стал объектом трех кампаний подряд. Тутмос выступил против протекторатов Тунипа на побережье, победил их, взял их правителей в заложники и превратил их гавани в укрепленные базы снабжения египетской армии. Медленно, но неуклонно Египет устранял очаги сопротивления и аннексировал большие территории на Ближнем Востоке. Там, где Тутмос I довольствовался демонстрацией силы, его внук был намерен завоевать и надолго удержать эти территории.

Тутмос III не забывал и о пользе символических действий. На восьмую кампанию он наметил поход по следам деда, чтобы окончательно закрепить его достижения, до самой границы Митанни. Как и два поколения назад, египтяне проследовали морем из Дельты до Кебни. Там была заготовлена древесина и построены корабли, которые затем люди фараона волоком доставили на берега Евфрата. Пройдя «по великой излучине Нахарина с отвагой и победой во главе войска»[150], Тутмос обнаружил, что силы Митанни к сражению не готовы. Их царь бежал, а знать укрылась в близлежащих пещерах, чтобы избежать столкновения с египтянами, опустошавшими города и деревни в окрестностях. Тутмос счел бегство врага капитуляцией и велел запечатлеть свой триумф на стеле, установленной рядом с победной надписью Тутмоса I. История повторялась в точном соответствии с замыслами царя.

Для усиления эффекта фараон отправился в Нийе, где лично убил 120 слонов, повторив свершения деда. Затем он позволил себе отдых — наведался в Катну, где находились мастерские по изготовлению луков, и поучаствовал в спортивных состязаниях. После этого он собрал дань с местных князей и вернулся в Египет. В целом кампания получилась рекордно долгой, она длилась пять месяцев. Зато благодарности от других врагов Митанни поступали непрерывно. Вавилон прислал лазурит, хетты — целые корабли серебра, самоцветов и древесины. Ассирийские послы также доставили дань, а несколько позже явились делегации из Ашувы на Ионийском побережье и из страны Танайя (возможно, это были Микены), привезшие серебро и редкий металл — железо. Репутация Египта достигла зенита, а Тутмос III, его воинственный фараон, стал предметом зависти иноземных столиц от Эгейского моря до Персидского залива.