Древо яда (СИ)

Мысли об этом появятся у него многими годами, десятками и столетиями лет позже; нонче же единственная его забота — потерянная в высокой траве латунная сабелька одного из солдатиков.

День выдался ясный и свежий, какими редко бывают дни поздней осенью. Воздух чист и, к вящему восторгу Леголаса, пахнет горечью хвои и сырой, после прошедшего ночью моросящего и тихого дождя, землёй; ему нравится этот запах, особенный и чудно резкий, звучащий звонко да живо.

Леголас выстраивают свою деревянную армию у кромки пруда, который, если лечь на землю и правильно посмотреть, кажется самым настоящим морем, да, меж делом, украдкой поглядывает на отца, сидящего в тени дуба, и сосредоточенно заостряющего кинжалом палочку — будущую мачту для кораблика из бересты, стоящего рядом.

Леголас гадает над тем, какого цвета будут паруса и сумеет ли кораблик доплыть до другого края пруда прежде, чем затонет. А что, если посадить в него одного из солдатиков? Выдержит ли, поплывёт? Леголас вновь косится на отца, бросая на кораблик оценивающий взгляд.

«Нет, наверное, нет», — огорченно вздыхает он, мыслям своим в ответ.

Солдатики все падают и рассыпаются; Леголасу становится скучно, и ни одно из его воинств битву так и не выигрывает, на поле недавнего сражения застывая деревянными статуями.

Отцовский цепкий и пристальный взор он ощущает прежде, обернувшись — замечает. Леголас знает этот взгляд — слишком уж часто случилось ему уловить на себе самом блеклую, беглую тень его. Такой взор у родителя всегда означает одно: тёмную рябь воспоминаний, слова тяжёлые и мудрёные — наказы, просьбы, советы, смысл коих Леголас понять сумеет ещё не скоро. Он знает: отец говорит это не ему и не для него, а обращаясь тому тусклому, призрачному образу, что порой в нём замечает.

Отец говорит это Ей. Леголас ни имени не знает, не знает ничего: ни как жила она, о чём мечтала, чего желала, что любила и что ненавидела. Единожды довелось ему держать в руках тонкий золотой венец, увитый жемчугом и сапфирами; отец, помнится, вручая его, смотрел как-то чудно — чёрно, масляно и жадно. Леголас ничего не спросил тогда, и никогда уже не спросит — он знает, что всё ещё будто бы очень юн, пусть и считает, что прожил вполне достаточно, но в этом отчего-то уверен твердо.

— Сабля опять потерялась, — почему-то, вздыхая, говорит он. На языке крутится маленькой, юркой птичкой вопрос, но, словно на зло, хороших слов ему отыскать не удаётся.

Отец хмурится, смотрит растерянно, словно с толку сбитый тем, что извечный предмет его безмолвного наблюдения умеет говорить.

— Ни к чему тебе сабли, дитя, — произносит глухо, взор отводя и устремляя куда-то далеко: в тёмные глубины озерца. — Коль война начнётся, тебя уж я уберечь сумею.

Леголас удивленно моргает: и вот опять, опять adar совсем ничего не понимает, вечно думая о чём-то ужасно сложном и бессмысленном. Какая война, зачем ему сабли?

— Но мой солдатик ведь, солдатик, — пытается Леголас растолковать, но отец теперь на него и не глядит вовсе, слишком уж увлечённый воды созерцанием.

— Не плавай на кораблях в войну, ion, — голос родителя пуст и тих — Леголас знает этот тон, и, давно смирившись, почти уже не может ненавидеть его. — И после не уплывай. Не хочу, чтобы она вновь потерялась. Меня не будет без тебя.

Леголас не понимает. Отец, как, пожалуй, и все взрослые, говорит чересчур много, но всё не о том, всё диковинно, перепутанно и странно — ну отчего бы им не начать говорить прямо, то, что просто на ум приходит?

Леголас и в самом деле не понимает слишком многого: почему все кругом твердят, что двадцать лет — для вдовца срок безумный, но ничтожный для него, их прожившего; почему отец всегда говорит странно и очень не любит смотреть на него; почему кораблики тонут на полпути, сабли теряются, а солнце постоянно куда-то уходит. Но, отчего-то никто не торопится ему объяснять, а самому просить не хочется, и потому Леголас, ещё раз мечтательно посмотрев на корабль, упавший на бок у ног отца, вновь возвращается к прежнему чудному занятию — ищет в высокой и путаной траве солдатика, красивые камушки, перья, и, может быть — саблю.

Комментарий к Глава пятая: По приказу короля

«…И вот Король дал великий обет:

«Приязни в кровавых казнях нет,

Но бунтовщикам я воли не дам —

На плаху полягут ко всем чертям!»

========== Глава шестая: Бездна бездну призывает ==========

Зрело яблочко на нём,

Яда сладкого полно.

— О Валар, вы стали так похожи, — блаженно тётушка улыбается. — Теперь уж, глядя на тебя, дитя, её лицо я вижу, как никогда отчётливо.

Леголас прячет рваную улыбку за привычной маской — из светлого фарфора признательности, кружева лёгких, чуть горьких, но случаю приличествующих фраз, да тёмного налёта чужой скорби, что отразить ему полагается. Он знает, он слышал, сотни раз слышал, как на мать похож.

Он знает: у него ее нос, губы, и глаза её — лишь цвет — вот досада! — несколько темнее, чем у неё был — то в отца. Леголас, Моргот возьми, знает.