Древо вечной жизни (СИ)

Мальчик Мрак, или как там его раньше звали, стоит у окна во Тьме и наблюдает за своим бывшим телом. Тому хорошо, очень хорошо. Он опускает взгляд. Увиденное определённо его возбуждает. Ему хочется, и поэтому вслед за взглядом он опускает руку и скользит… Вместе с Тьмой, что льётся через его тело, проникая в спину сзади, как рука в перчатку, как он в кулак, как пальчики в нежное, влажное, всесокрушающее блаженство единения Тьмы и души человеческой.

— Ещё немножко, — дышу, шепчу в затылок. — Мальчик-девочка мой-моя-моё, вечное осознанное блаженство бытия и жизни, во всём и за пределами всего. Ещё шажок, и ты навсегда останешься со мной, а я с тобой одним целым.

— Кирим! Кирим!

Мальчик Мрак оглядывается во Тьму за спиной.

— Не обращай внимания, там никого нет. Ещё чуть-чуть, видишь это тёмное пламя? Выдыхай, выдыхай в него, наполни своей любовью и сгори, стань с ним одним целым.

— Кирим! Кирим!

— Шакти?

— Кирим! Кирим!

— Как же хорошо…

Он осознаёт себя в теле, а то содрогается в сладостном, невообразимом, сжигающем нервы наслаждении. Правая рука его сжимает пульсирующий, изливающийся семенем член, а левая погружается в раскрывшееся сразу за мошонкой, истекающее влагой и сокращающееся стенками горячее лоно.

Он не понимает, что происходит и как такое возможно, а я медленно и нехотя покидаю его чудесное юное тело. Щель за яичками превращается в шов. Первые солнечные лучи освещают сферу Тьмы вокруг горшка с живым растением.

— Шакти?

— Ты слышишь меня?

— Да, слышу.

Он смотрит на липкие и влажные пальцы. Его бёдра, промежность и живот чувствуют прохладное прикосновение ветерка.

— Как хорошо, а то я вдруг потеряла тебя. Мне приснилось, что ты уходишь, растворяешься во Тьме. И я побежала за тобой, зовя, выкрикивая имя.

— Спасибо, Шакти! Это правда ты? Такие длинные фразы!

Он вытирает руки о бёдра. Переживает невероятную лёгкость и тёплую истому, охватившую тело, блаженную опустошённость чувств.

— Да, я! Это я — твоя Шакти!

— Я так рад! Ты будто прямо в ухо мне говоришь.

— А ты в сердце. Я… Ты… Ты ведь вернёшься? Ты не уйдёшь? Не бросишь меня? Мапа плохой… Сказал, что не пустит тебя назад, если я пойду за тобой. Но я всё равно пошла, во сне пошла. Мапы там не было, и я… Он ведь не узнает?

— Нет. И я не уйду, не оставлю тебя. Потому что я…

— Что за девочка у тебя за спиной?

— Что?

— Что за девчонка лыбится у тебя за спиной?! Р-р-р! Что за…

— Шакти? Шакти?! Где ты? Шакти…

Кирим стоит, прижавшись к холодной двери лбом, а я у его окна во Тьме и улыбаюсь. Как же мне хорошо…

========== 11. Кирим ==========

Песчаная буря пришла с запада и погасила чуть забрезживший рассвет. Исчезла ненавистная пустыня, исчезло плоскогорье с куполом и содрогающейся под бешеными порывами ветра башенкой. Она хватала её вихревыми песчаными пальцами, угрожая вырвать с корнем и унести в подарок своему далёкому брату бурану, обитающему в иной — снежной пустыне, если та ещё где-то осталась в нашем раскалённом добела мире.

Бездушный Кабир даже не вышел посмотреть, как у меня дела! Надо занести колосок и запереть дверь, иначе меня точно унесёт в какую-нибудь далёкую сказочную страну. Прикрывая ладонью глаза от ветра, я выглянул наружу, размышляя, улечу или нет, если отпущу дверной косяк.

Мальчик прятался от ураганного ветра за сферой. Я различил его лишь благодаря тому, что он шевельнулся, пытаясь сжаться ещё сильнее, когда я уменьшил её, чтобы прошла в дверь. Недолго думая, я создал ещё одну сферу Тьмы, заключая в неё ребёнка. Он боязливо выпрямился. Я ощутил его настороженный взгляд.

«Не бойся», — как можно миролюбивее просигналил я мягким Тёмным Сиянием и тихонько потянул обе сферы к себе, отходя в глубь башенки.

Мальчик было заметался внутри непроницаемого кокона, но я вновь послал ему импульс дружелюбия, и он притих. Когда обе сферы оказались в помещении, я закрыл сопротивляющуюся дверь и задвинул железный засов, что тут же загремел под натиском недовольной выдворением бури.

Я поставил горшок на стол и повернулся к пацанёнку, рассматривая его не снимая защиты. От силы лет шести, темнокожий, как Шакти, лысый и от того выглядящий ещё более худым, весь в припорошённых пылью кровоточащих ссадинах, он показался мне ещё более жалким, чем я себе месяц назад.

Тёмно-карие глаза смотрели исподлобья с угрозой, скрываемой болью и затаённой надеждой.

— Меня зовут Кирим, а тебя? — Мальчик не ответил, лишь облизнул разбитую нижнюю губу. — Можешь переждать бурю со мной. Ты не будешь на меня кидаться, если я уберу сферу?

Он вновь ничего не ответил, но опустил взгляд и переступил с ноги на ногу. Я отодвинулся к стене и снял барьер. Мальчик глянул на меня, на дверь, вновь на меня.

— Если хочешь уйти, я не держу, но в такую бурю без защиты легко погибнуть. Возьми хотя бы мою накидку, — указал я на лежащее у его ног старое покрывало.

Он тронул его носком грязной ноги и, отшагнув назад, прижался спиной к холодному металлу входа под купол. Продолжая следить за мной, поднял руку и принялся зализывать ранку на запястье.

— Сильно тебя ветром потрепало. Больно?