«Древоходец». Деревенский колдун. Книга первая

– Конечно ничего, – ответил Константин Сергеевич. – Всё самое страшное, что могло случиться у неё в этой жизни на Земле – уже случилось. Зато, и я в этом уверен, в следующей жизни у неё всё будет хорошо.

– Не знаю. Не знаю. Я всё же очень переживаю, как там всё сложиться. Понимаете, я вот подумал – она, по-моему, даже ни разу не гуляла по улице одна, без гласного, или негласного сопровождения.

– Да перестаньте! Она активна, обаятельна, у неё аналитический ум. Уверен, Алиса найдёт себя в новом мире. Кстати, мы уже с ней обсудили, за кого она там выйдет замуж, и она, в принципе, согласна.

– Чего? Алиса замуж? Кто-то конкретный? Я могу узнать его имя? – всполошился Решетников.

– Нет, нет. Никого конкретно, никаких имён. Мы просто с ней выбрали класс, точнее подкласс мужчин, с которыми стоит связывать свою судьбу там. Мы остановились на представителях технической интеллигенции.

– Чего вдруг? Сколько я знаю, парней, увлечённых техникой и программированием, или, как она их называла: «компьютерными задротами», она никогда и за людей не считала?

– Она поменяла свои взгляды и сейчас нашла свои резоны в этом выборе. Если интересно – потом поспрашиваешь и узнаешь.

– У меня и дед был инженер, и отец, ну и я. Можно сказать династия инженеров – Решетниковых.

Деда посадили перед войной, за подрыв госпромышленности. Вышел уже в пятидесятых. Отец очень мечтал стать журналистом – усиленно занимался иностранными языками. Освоил немецкий и английский. Но дед категорически запретил – только инженером. Объяснял: когда посадят, то инженер всегда сможет в лагере устроиться «придурком» и отвертеться от лесоповала.

Ну а мне… Кем я ещё мог стать? Тогда при совке, от артистов рождались артисты, от врачей – врачи, от юристов – юристы.

– Получается, для Алисы связать судьбу с инженером – продолжение семейных традиций. И опять, в стиле Решетниковых, хоть и косвенно, опять маячит и виноват– «лесоповал».

– При чём здесь – лесоповал? – заинтересовался Решетников.

– Лесоповал, рудники – потом всё узнаешь от Алисы, но намекну – эти чудесные места для работы поспособствовали её выбору.

Разговор прервал стук в дверь и им сообщили, что накрыт столик в кабинете.

Константин Сергеевич с Решетниковым перешли в кабинет и расселись в креслах около журнального столика, на котором стояла выполненная с затейливым дизайном бутылка коньяка и коньячные бокалы. Рядом также на столике, но передвижном, были расставлены тарелочки с закуской.

На стене за спиной Решетникова, висела в рамке большая фотография, на которой, перед мраморной балюстрадой с видом на море, была запечатлена его семья ещё в полном составе: сам Решетников – вальяжный, полноватый мужчина; его жена – высокая брюнетка с глазами Алисы; мальчик – тоже со склонность к полноте и с обаятельной улыбкой. Крайней, рядом с мальчиком стояла Алиса в шортах и в яркой зелёной маечке. Судя по тому, что на фотографии Алисе было от силы лет четырнадцать, – снимок сделан примерно три года назад, может чуть больше.

Перехватив его взгляд, Решетников, не оборачиваясь на фотографию, прокомментировал:

– Сейшелы, три года назад. Недавно обратно на стену повесил. А до этого, как узнал про диагноз Алисы, – все поснимал и спрятал – не мог смотреть. Сейчас надежда появилась – вынырнул из темноты… Спасибо вам! – Решетников достал платок, и начал вытирать слёзы.

– Борис, Борис! Может тебе работу симбионтов подрегулировать, чтобы снизить остроту восприятия? – поинтересовался Константин Сергеевич.

– Нет, нет! Я хочу уметь плакать и продолжать иногда плакать. Не надо меня превращать в кирпич!

– Ты пережил сильнейший психический срыв, встав на грань сумасшествия, – заметил Константин Сергеевич. После такого стресса при реабилитации – плаксивость в порядке вещей, точнее, это даже норма. Но ты, конечно, понимаешь, что ещё не всё закончилось. Симбионты помогут, но всё же их работу можно усилить. Подумай!

– Вы сказали у Алисы есть ещё полтора, два месяца, – напомнил Решетников, разливая коньяк.

Решу по своему состоянию. Если надумаю, – могу обратиться к Дмитрию?

– К кому удобней: хочешь к Дмитрию, хочешь к Бессмертному – любой справиться.

Решетников поднял бокал послушал запах.

– И как пахнут пятьдесят лет выдержки? – поинтересовался Константин Сергеевич.

– Дорого пахнут, – ответил Решетников.

Константин Сергеевич тоже поднял бокал и сказал:

– Давай выпьем за то, чтобы в новой жизни у Алисы всё было хорошо!

После этого он отпил из бокала, задержал коньяк немного во рту, оценивая вкус.

Потом посмотрел на Решетникова и спросил: – А ты чего пьёшь с такой осторожностью будто это не коньяк, а нитроглицерин?

– После установки симбионтов, я ни разу не пробовал спиртного. А они вроде бы алкоголь не разрешают.

– Да ладно тебе! Симбионты тоже живые. Что они без понимания что ли? Им тоже такой коньячок попробовать хочется – это же не водка «палёная».

– Константин Сергеевич, я хотел бы уточнить: вы мне сказали, что Алиса порядка десяти лет поживёт на планете, и только потом смогу появиться я. А как быть, если я на Земле проживу ещё лет сорок?