Дряхлость

Амалия посмотрела на Эмилио, думая, может ли она поверить ему, не поняла его хорошо и, чтобы проанализировать получше его слова, сказала:

— Кто-то ему сказал, чтобы он собирался жениться на мне?

Она громко рассмеялась, но Эмилио не составил ей компанию в этом. Следовательно, Стефано боялся скомпрометировать себя тем, что должен жениться на ней? Но кто вбил подобную идею в его голову, ведь он никогда не рассматривал серьёзно глупости? А она, была ли она девчонкой, которая способна влюбиться безрассудно после двух слов и одного взгляда?

— Конечно, — замечательная сила воли Амалии позволила ей даже изобразить тон совершенного безразличия, — конечно, компания Балли мне приятна, но я и не думала, что всё так обернётся.

Амалия снова захотела рассмеяться, но в этот раз её голос прервался плачем.

— Не вижу никаких причин плакать, — сказал робко Эмилио.

Ему захотелось прекратить этот откровенный разговор, который он так легко спровоцировал. Слово не лечило Амалию, от него её горе лишь обострялось. И в этом она отличалась от него.

— У меня нет причин плакать, когда со мной так поступили? Он убегает, как будто я преследую его, — опять прокричала Амалия, но от приложенных усилий быстро обессилела.

Слова Эмилио были неожиданны для неё, потому что после такого долгого периода рыданий она ещё не обрела привычного спокойствия. Амалия захотела уменьшить впечатление, которое произвела на Эмилио эта сцена.

— Моя слабость является причиной моего возбуждения, — сказала она, положив голову на руки. — Разве ты не видел меня плачущей и по менее важным поводам?

Не говоря этого, оба вспомнили тот вечер, когда Амалия тоже горько плакала только потому, что эта Анджолина увела у неё брата. Эмилио и Амалия молча серьёзно посмотрели друг на друга. «Получается, — подумала она, — что я действительно плакала тогда без причины, потому что ещё не знала того уныния без возможности выйти из него, в котором нахожусь сейчас». Эмилио, напротив, вспомнил, как та сцена была похожа на эту. И он почувствовал, как новый груз ложится на его совесть. Эта сцена, очевидно, являлась продолжением той, предыдущей.

Но Амалия решила:

— Думаю, ты должен защищать меня, не так ли? Теперь мне кажется, что ты не можешь продолжать оставаться другом человеку, который так обижает меня без всякого повода.

— Он тебя не обижает, — запротестовал Эмилио.

— Думай, как хочешь! Но он должен вернуться в этот дом, иначе ты будешь вынужден отвернуться от него. Со своей стороны могу тебя заверить, что он не обнаружит никаких изменений в моём поведении, сделаю над собой усилие и отнесусь к нему не так, как он того заслуживает.

Эмилио признал, что сестра права, и заметил, что не станет говорить Балли о том, что от того, придёт он или нет, зависят их отношения, а просто скажет, что его снова хотят видеть чаще в их доме.

Но даже этого обещания не было достаточно для кроткой Амалии:

— Значит, тебе кажется пустяком обида, нанесённая твоей сестре? Веди себя, как хочешь и как тебе кажется правильным, но и я поступлю так же, — пригрозила она гневно. — Завтра я пойду в агентство напротив и попрошу принять меня гувернанткой.

В словах Амал и и чувствовался такой холод, что лерсо верилось в серьёзность её намерений.

— Разве я сказал, что не хочу делать того, что хочешь ты? — сказал испуганный Эмилио. — Завтра я поговорю с Балли, и если завтра же он не придёт, я охлажу своё отношение к нему.

Это «охлажу» оказалось недостаточным для Амалии.

— Охладишь? Делай что хочешь.

Она поднялась, и, не прощаясь с ним, прошла в свою комнату, где ещё горела свеча, что она зажгла в первый раз.

Эмилио подумал, что Амалия продолжает проявлять свою обиду, потому что ей было гораздо легче повелевать им: сам момент, когда она бы смягчилась, чтобы сказать ему слова благодарности или просто согласия, помог бы ему вернуть утраченное душевное спокойствие. Эмилио хотел пойти за ней, но понял, что она раздевается, и пожелал ей спокойной ночи. Амалия ответила вполголоса и с жестоким безразличием.

В конце концов, она была права. Балли был должен появляться хотя бы изредка в их доме. Это внезапное прекращение визитов было обидным. И хотя Эмилио понимал, что делается это с целью излечения Амалии, но в данной ситуации главным становилось заглаживание перед ней вины. Эмилио вышел из дома в надежде найти Балли.

Но получилось так, что он сразу отвлёкся от всех своих трудностей, как только мог: по странному стечению обстоятельств у дверей своего дома Эмилио столкнулся лицом к лицу с Анджолиной. Как же быстро он забыл сестру, Балли и свои угрызения совести! Это был для него настоящий сюрприз. За эти несколько дней Эмилио уже забыл цвет волос Анджолины, который делал белокурой её всю, он снова увидел эти голубые глаза, что сейчас вопросительно и испытующе смотрели на него. Эмилио быстро поприветствовал её, при этом стараясь, чтобы приветствие это было холодным, и от этого оно получилось порывистым. В то же время Эмилио вытаращил на неё глаза, от чего Анджолина, если и сама не была удивлена и взбудоражена, то наверняка должна была испугаться.