Друг большого человека

– А я уж думал, ты себе другое местечко присмотрел. Думал, может, ты вообще в Екатеринбург вернуться собрался. Хотя вроде бы чего ты там забыл?

– При чем здесь Екатеринбург? – удивился Никита.

Никакой Екатеринбург он и в голове не держал. Что он там действительно забыл? Ладно бы еще в Кострому собрался – там родители, или в Тверь – там он в институте учился, а в Екатеринбурге он только в армии служил да полгода с Бузмакиным работал.

– Так куда еще? – удивился в свою очередь Бузмакин. – Большой город, столица Урала… А тебя, может, на что-нибудь большое потянуло, столичное…

– Да никуда я уезжать не собираюсь! – раздосадовался Никита. – Я здесь, в Градовске, хочу… что-нибудь… такое…

– Никита, дружище, – задушевно проговорил Леонид Борисович и даже по-отечески приобнял Гальцева, – ты посмотри на меня. Как полагаешь, я заместителем мэра мог стать?

Никита кивнул.

– А кто я? Советник мэра. Спрашивается: почему? Да потому, что я реальный советник. Ре-аль-ный! Не просто по должности – по жизни. И это самое важное! А ты – помощник. Опять же не только по должности, но и по жизни. Ты и я – самые близкие в этом здании люди для Вячеслава Васильевича. Мы его главная опора, и это ценить надо. Любой твой шаг в сторону – это шаг от Вячеслава Васильевича. Как бы далеко ввысь ты ни полетел. Соображаешь?

Никита соображал. Бузмакин отпускать и, соответственно, продвигать его куда-нибудь не хочет. А значит, и Романцев не отпустит и не продвинет. Напрямую не откажет – не любит мэр напрямую отказывать. Для таких дел у него Леонид Борисович имеется, а тот вполне конкретно высказался.

– Опять же интересное предложение для тебя есть, – продолжил Бузмакин. – Мэрия, как ты знаешь, свой дом скоро сдает, там квартиры хорошие, просторные. А у тебя жена, дочь… Надо уже из твоей двушки в приличную трешку перебираться. Я прав?

Никита вздохнул. Квартирка у него и впрямь была небольшая, с кургузой прихожей и лилипутской кухней. Досталась она ему в первый год работы в Градовске совершенно даром, Бузмакин организовал, и Никита, тогда еще не обремененный семьей, радовался этому безмерно. Но теперь действительно были и жена, и дочь, и все вместе они едва помещались на кухне, а уж в прихожей и вовсе разойтись не могли. Но о новом доме он даже не мечтал. Даром уже никак не получалось, а за деньги не получалось и вовсе. Таких денег у Никиты отродясь не водилось.

– Правы-то вы, Леонид Борисович, может, и правы, – произнес он тоскливо, – только вы мою зарплату знаете. А жена у меня учительница начальных классов, ее зарплаты даже на туалет не хватит.

– Все знаю, все понимаю, только всегда есть варианты, – многозначительно изрек Бузмакин. – И для тебя я вариант нашел вполне приличный. Квартиру тебе продадим почти по себестоимости, с рассрочкой платежа на десять лет. Причем без всяких условий по графику этого платежа. Так что сможешь прямо через десять лет, в последний месяц, все деньги и перечислить. Ты представляешь, какие это будут копейки к тому времени? А на ремонт кое-что сам наскребешь и кое-что я тебе дам в долг. Естественно, без процентов. Все же мы с тобой в одной связке.

Вскоре Гальцевы приступили к ремонту трехкомнатной квартиры в новом доме.

Второй серьезный разговор на тему настоящего и будущего состоялся у Никиты после последних выборов мэра, то есть два года назад.

Как всегда, после переизбрания шла перетряска «портфелей», и Гальцев решил, что настала подходящая пора предпринять еще одну попытку. Но на сей раз не просто с расчетом на «вперед и ввысь», а четко определив для себя стратегические точки.

Самая близкая находилась, что называется, в соседнем кабинете. Это была освобождающаяся должность руководителя Аппарата. Никита считал, что вполне достоин, однако же понимал и другое – есть Гудовская, по сути выполняющая роль заместителя, работающая с Романцевым почти столько же лет, сколько и сам Гальцев, и получившая соответствующие обещания Романцева. Переходить дорогу Гудовской Никита и не хотел (их связывали вполне хорошие отношения), и опасался, потому как понимал: руководить Адой он не сможет. Откровенная независимость Гудовский и ее порой весьма жесткий нрав на сей счет не оставляли иллюзий. Да, у прежнего руководителя Аппарата Суслова не было проблем, но он по возрасту годился Аде едва ли не в отцы, никогда не пытался ею командовать, а только просил, обращаясь исключительно «Ада, дорогая». В ответ «дорогая Ада» всегда готова была подпереть грузного Суслова своим тощим плечом. У Никиты такие тонкие служебные отношения явно бы не получились. Всякие «тонкости» ему никогда особо не удавались. А значит, его ждала масса проблем.

Впрочем, именно из-за самых разнообразных «тонкостей», которыми изобиловала работа руководителя Аппарата, Никита не слишком-то горел желанием занять эту должность. Его куда больше привлекали более прагматичные и конкретные сферы. И в первую очередь руководство департаментом промышленности и предпринимательства.