Друг моего отца

– А вы попробуйте, а я пока перечислю факты. Я не знала, что она жива. А ты, сука, знал, но палец о палец не ударил. Я даже со своей скудной зарплаты отправляла дочери сколько могла. А ты, падла, содержал всех, кого не лень, ёбаного губернатора, безголосую певичку, но в упор не видел, как жила дочь друга, которому ты обязан всем этим. Да, нет мне прощения, я хотела использовать её как суррогатную мать. Но ты, мудак, изнасиловал её и чуть не обрюхатил.

– Я женился на ней.

– Да ладно, – фыркнула она. – Так боялся потерять свои бабки?

– Тань!

– Залепись, а? – подошла она вплотную.

– Да с радостью. Мне до чёртиков надоело это одно по одному. Просто отзови этот иск. Как бы оно ни выглядело. Что бы тебе ни казалось. Ты и сотой доли того, что происходит, не знаешь и не понимаешь. Какое бы говно не толкал тебе в уши губернатор. Какой бы жидкой мочой тебе не промывал мозги старый князь, просто уясни: наследство отца Янке всё равно не достанется. А вот я все свои деньги оставил жене. Повторю: жене. Если не хочешь, чтобы всё это пошло прахом, отзови иск. Если ты действительно умная женщина, если тебе действительно важно, что дальше будет с Янкой, сделай так, как я говорю. Хоть раз.

Блякнул какой-то колокольчик, видимо, подающий одной ей известный сигнал.

И я и глазом не успел моргнуть и сообразить, что происходит, когда она вынула заколку. Тряхнула волосами. Потом достала из юбки блузку.

И ровно в тот момент, когда открылась дверь, рванула пуговицы и прижалась ко мне.

– Отпусти, Арман! – крикнула она. И исказившееся ужасом лицо Янки стало последним, что я увидел.

– Яна! – опрокидывая стулья, рванулся я к двери. Но где там! Она выскочила и заперла её изнутри. – Яна! – в отчаянии сотрясал я кулаками деревянное полотно. И был уверен, что она стоит там, за дверью, а потому жалко, но многословно оправдывался. – Это совсем не то, что ты видела. Я бы не прикоснулся к ней. У меня и в мыслях не было. Она сама.

Острые ноготки постучали меня по плечу.

– Не трать зря слова. Она видела больше, чем сможет услышать.

– Зачем? – резко развернулся я. – За что? Плевать на меня. С ней ты так за что? – тяжело дышал я, опираясь на спинку стула.

Только кто бы сомневался, что забота о дочери – последнее, что её интересует.

– Дай-ка подумать, – застёгивала Татьяна Владимировна кофточку. – Может потому, что люблю её? А с тобой она так же, как и со своим отцом, обречена?

Я опустил голову и выдохнул. У нас явно разное понятие о заботе.

– Не пудри девчонке мозги, Арман, – продолжала она, пока я крошил зубы, стиснув их так, что свело челюсть. – Ты не хуже меня знаешь, чем это закончится. Тебя предали все. Твой бестолковый безопасник, что вечно узнаёт всё позднее всех. А знаешь, почему? Потому что давно работает не на тебя. Твой любвеобильный губернатор, который столько лет пользовался твоими деньгами и водил тебя за нос. А теперь ещё и трахает твою певичку. Поди скучаешь по ней, да? А уж про твоего друга Андрея, ныне почившего, я и вообще молчу. До сих пор подтираешь за ним дерьмо и его дерьмом утираешься.

Я засунул руки в карманы и глянул на неё исподлобья.

– А ты-то откуда так осведомлена? – усмехнулся я. – Хотя нет, я же знаю, у тебя же есть один знакомый следователь.

– Вообще-то я одно время была за ним замужем.

– Да, да, тот самый Иванов, – кивнул я. – У тебя всё?

– Нет, – усмехнулась она. – Я же самого главного не сказала. Твоя драгоценная жена тоже тебя предала. Она встречается с Теодором Бломбергом. И не удивлюсь, если уже переспала.

– Они друзья, – дёрнулся я. Такое желание было её ударить.

– Да, ладно, – как фокусник достала она из папочки на столе лист и припечатала к столу.

И я чуть не задохнулся от боли. На карандашном рисунке такими знакомыми точными штрихами и мягкими тенями, растушёванными мизинцем, был изображён Тео с обнажёнными плечами в таком же ракурсе, как на рисунке со мной, когда я подмял её под себя. И лицо его искажала гримаса тоже та самая «за миг до неминуемой разрядки».

– Тихо, тихо! – упёрлась Воскресенская ладонью мне в грудь, когда я отбросил лист, и легонько похлопала. – Дыши, дыши. А ты, наивный, думал, она и правда ушла подумать и разобраться в себе? – сделала она «глазки» и жалостливо ими похлопала. – Бедняжка. Нет, милый, она ушла, потому что нашла кого помоложе и поинтересней. Да, да.

Я снял с груди её руку и сжал до хруста. Нет, это просто рисунок. Просто воображение художника. Просто… но я не находил слов.