Другая

– Вот чумовой, – сглотнул длиннолицый, тщетно отдирая от себя чужие руки. – Ты думаешь, я тебе байки тут рассказываю? Да отцепись уже, репей!

– Прости…

Михаил слепо побрёл на своё место. Гость, потирая шею, неуверенно уселся обратно.

– Слышь, Михай, а кто она тебе? Жена? Ты от неё сюда сбежал?

Вместо ответа хозяин со стуком поставил бутылку перед гостем и весь подобрался. Не осталось в нём той апатии, что была ещё несколько минут назад. Совсем другой человек теперь сидел за столом. И другими глазами на мир смотрел. И на того, кто принёс ему важные вести.

– Пей и рассказывай, – требовательно сказал он, не спуская глаз с гостя.

– Чё, один? – несмело подал голос узколицый. – Не, я так не могу…

– Можешь!

Перед гостем появилась также тарелка с материализовавшейся на ней новой порцией огурцов, к которым добавились чёрный хлеб и нераспечатанная упаковка с печеньем.

– А ты…

– Пей, говорю!

– Ну, если ты настаиваешь… – Рука гостя смущённо взялась за стакан.

– Как тебя, кстати, зовут?

– Саня. Можно просто Шурик, так меня сеструха зовёт…

Вторая ночь мелькнула мимо него, и третья накатила, налетела. А он всё думал, глаз не смыкал – о жизни своей бессмысленной, о круговороте, который затянул его в город северный да и брякнул на самое дно – то ли сможешь подняться, вынырнуть, то ли кишка тонка. А ведь сначала карабкался. Пальцы в кровь сбивал, зубами в твердь вгрызался. Полз. И казалось, что вот он – берег желанный, близко, только руку протяни. Но не сдюжил. Сил не хватило или упорства. Покатился вниз, хребтом считая бугры и выступы, и когда до самой чёрной точки осталось совсем чуть-чуть – один шаг, кувырок, прыжок, – вдруг откуда-то сверху, невозможная в своём чуде, эта рука появилась. Которую он сначала оттолкнуть хотел. Глупец.

Он вздохнул и поплотнее укутался в одеяло. Поезд замедлил движение, за окном встревоженными птицами метались огни.

– Станция Счастье. Стоянка десять минут, – донеслось до него.

– Десять минут… Ничего, успею, – улыбнулся он и, закрыв глаза, прижался лбом к стеклу. – Теперь успею…

Глава 25

– Я тебя в землю урою, ты понял?

– Не вали всё на меня!

– Да это из-за тебя мы сейчас в дерьме! Идея – твоя, девка тоже, чёрт бы её побрал. Я вообще думаю, что… – минутное молчание, – что это она нас сдала.

– Кому, Лютому? Лилька?! Ты сбрендил?

– Сбрендишь ты, если теперь её не найдёшь, понял? – чёрные глаза схлестнулись с карими. – Ты меня знаешь, толстяк, у меня рука тяжёлая!

– Её и в живых-то небось уже нет… Лютый шутить не любит!

– А мне начхать на это! Мёртвая, живая – лишь бы добро моё законное вернула!

– Такое же твоё, как и моё…

– Ещё одно слово, и я полноценным хозяином стану, понял? Не слышу, ты меня понял?

– Да понял я, понял… – прохрипел толстяк, тщетно пытаясь сорвать с собственной шеи чужие руки. – Остынь, Веня. Найду я Лильку, из-под земли достану, живую или мёртвую…

Глава 26

Долго, очень долго он стоял перед калиткой, вглядываясь в оконные тени. Не к своему бывшему дому сперва направились его ноги – да и какой смысл встречаться с чужими соседями? – а сюда, к тому месту, с которым связаны все самые лучшие и самые тоскливые его воспоминания. Руки узнали блестящий изгиб крючка, которым калитка смыкалась с основой. Легко соскочил он с насиженного места и так же легко попал обратно, но уже за спиной. Дорожка с высаженными по её бокам цветами показалась ему самой длинной на свете.

Из приоткрытой форточки послышался детский смех, который оглушил его и заставил ноги прирасти к земле. Ребёнок? В её доме?!

Он застыл с кривой улыбкой на лице. Что он знал об этих десяти годах, которые она провела без него? И почему он вдруг решил, что она искала его для того, чтобы всё исправить? Глупец!

Он сделал шаг назад. Затем ещё один, но вдруг наткнулся на что-то и чуть не упал. Под ногами, блестя от первых капель дождя помятым боком, лежал детский мячик с весёлой жёлтой полоской. Это был его мяч!

С поспешностью резиновый кругляш оказался в его руках, а губы тронула улыбка воспоминания. Так, с этим отблеском былого, он и направился обратно, уже не чувствуя в душе никакого сомнения и нерешительности.

Громкий настойчивый стук огласил дом…

– Глазам своим не могу поверить! Миша, Мишенька! – вот уже несколько минут Ксения не могла оторвать влажных глаз от гостя и всё тормошила, обнимала его, плача и смеясь одновременно. За её спиной, нахмурившись, стоял мальчишка, готовый, казалось, в один миг броситься на помощь хозяйке – если таковая потребуется. Михаил ловил его напряжённый взгляд, чувствуя в маленьком человечке большого мужчину. Он никак не мог понять – похож ли пацанёнок на обитателей этого дома или нет.

– Ну, проходи, что же я тебя на пороге держу! – Ксения, продолжая всхлипывать, отстранилась от гостя. – Ты давно приехал? К своим заходил?

– Нет пока… Вот, к вам сначала решил заглянуть…

Он начал разуваться, не переставая ощущать на себе недоверчивый взгляд детских глаз.

– И правильно! Соседей-то твоих почти не осталось. Лёшка с Тонькой на юг перебрались, баба Рая померла, а из пятой квартиры – этот, как его…

– Абдуллаев?